«Школа коммунизма» никому не нужна. В Питере создан прецедент по сворачиванию профсоюзного движения

«Крылья Советов» сложены

«Школа коммунизма», «Крылья Советов» — уже подзабытые, а некогда довольно яркие метафоры профсоюзного движения, и его значение для советского государства — СССР.

Большевики дружили с российским профсоюзным движением с дореволюционных времён. И во многом, если бы не профсоюзы, у команды Ленина не было бы такого влияния на рабочую среду, какое она обрела к 1905 и особенно — к 1917 годам — времени двух русских революций, когда уже можно было экономические требования к власти заменить на политические.

Пожалуй, нынешняя власть держит в уме эту, однажды произошедшую эволюцию. В этом смысле закрытие строптивого профсоюза почти что в год столетнего «революционного» юбилея невольно выглядит символично.

«Школой коммунизма» профсоюзное движение назвал Владимир Ленин именно тогда, когда крепко задумался, что ему делать с неожиданно возникшим на руинах Российской Империи «рабоче-крестьянским» государством. Которым на самом деле управляла новая большевистская бюрократия, стремительно, прямо на глазах изумлённого вождя начавшая окукливаться, превращаясь в новое сословие советской номенклатуры. Через 70 лет это сословие, защищая свои интересы, и погубит, как мы знаем, СССР.

И Ленин тогда придумал, что именно профсоюзы, привлекающие рабочих к контролю работы не только предприятий — всей государственной машины — смогут стать противоядием против появления нового, постреволюционного класса эксплуататоров и угнетателей. И ленинские слова про «школу коммунизма» — именно об этом. В понимании Ленина, государство при коммунизме очень похоже на то, что мы называем оперативной системой компьютера — это тоже некая общественная платформа, на которой могут проявлять себя и самоорганизовываться, решая насущные проблемы, разные группы «по интересам».

Понятно, что такая «школа», пусть и закрытая на временный «учёт», совершенно ни к чему государству, имеющему в актуальной «повестке дня» задачу всяческого самоукрепления в сложных условиях: во-первых, нового, до сих пор незавершённого созревания элит и формирования новых сословий, во-вторых, противостояния Западу, осложнённому санкциями, в-третьих, трагического наступления последнего срока действующего президента, за пределами которого маячит полная неопределённость...

Независим тот, от кого ничего не зависит

Пока закрыли самую маленькую и самую «отвязную» школу — МПРА. Ранее эта аббревиатура означала Межрегиональный профсоюз работников автопрома. Эта организация выросла из прославившегося в середине нулевых профсоюза завода Ford во Всеволожске.

В 2005–2007 годах профсоюз Ford стал первым «настоящим» профсоюзом — в том смысле, что его руководители не сидели в персональных кабинетах, не получали оклады, равные окладу топ-менеджера предприятия, не ездили на персональном автомобиле за то, что раз в год подписывали коллективное соглашение с администрацией, поддерживали все её инициативы, а в остальное время занимались распределением путевок и культурно-массовыми мероприятиями. Профсоюз Ford организовывал забастовки и с помощью неслабого шантажа вышибал у оторопевших иностранцев повышение зарплаты. Люди смотрели и обалдевали: Вау, это работает! Прямо как в Европе!

Близость к Европе МПРА и погубила. На волне успеха лидер профсоюза Алексей Этманов создает МПРА, который затем, следуя логике своего развития, вошел в глобальный союз IndustriALL и стал налаживать международные связи с коллегами—профсоюзниками. Перечисления из IndustriALL и обнаружила прокуратура, поставившая МПРА «шах» — потребовала ликвидации организации — профсоюз, ведь, получая деньги из-за бугра, при этом требовал изменений законов, а значит, вел политическую деятельность. А «мат» поставил суд, удовлетворив требование прокуратуры.

Отступление первое — «красный директор» и профсоюз

Любопытно, что работодателям — не лавочникам, конечно, и не «гаражным» предпринимателям, — а руководителям серьёзных производственных компаний профсоюзы как раз нужны. Причём, пожалуй, любые, — во всяком случае такие, с представителями которых можно договариваться.

Об этом мы говорили с генеральным директором Череповецкого фанерно-мебельного комбината Евгением Коротковым — типичным представителем славного, уже уходящего поколения так называемых «красных директоров», которые взаимодействовали с профсоюзами всю сознательную жизнь: и при социализме, и при капитализме.

— У нас очень хорошая профсоюзная организация, мы никогда её не рассматривали как инородное тело, — рассказывает Коротков. — Мы всегда поддерживали профсоюз, в самые тяжёлые времена, когда многие выгоняли профсоюзы со своих предприятий. Никогда не вставляли профсоюзу палки в колёса. Текущие вопросы всегда старались решать. Просто потому, что я однозначно считаю: профсоюзная организация должна быть.

И это, Коротков убеждён, должен понимать «любой вменяемый работодатель». Другое дело, что отношения работодателя и профсоюза, представляющего и коллектив, и каждого конкретного работника, должны быть равноправными. Этому, по мнению Короткова, препятствует действующий Трудовой кодекс. Коротков считает, что трудовые отношения в стране нужно менять. Не в том смысле, чтобы дать больше прав работодателю в ущерб правам работника, а в том смысле, чтобы наделить обе стороны равной ответственностью за экономический результат работы предприятия — от него ведь зависит судьба не только директора, но и рабочего.

— Сейчас много разговоров о том, что у нас в стране низкая производительность труда, — говорит Коротков. — Я считаю, что здесь огромным сдерживающим фактором являются существующие гарантии занятости работникам. Если работник работает плохо (это, кстати, касается любого работника, включая и работника чиновничьего аппарата), должна быть возможность с ним расстаться. Сегодня сделать это легально очень сложно, приходится пускаться «во все тяжкие». Профсоюзные деятели любят говорить, что «директор всегда найдёт способ уволить работника». А мне не нужен повод, я хочу, чтобы всё было в рамках закона! Потому что это нужно не только мне: плохо работающий человек вредит не только предпринимателю, но и людям, которые работают рядом с ним. И он должен нести ответственность за свой труд. При этом, конечно, должны быть и достойные условия труда, и достойная оплата за работу.

«Слышен звон бубенца издалёка»...

— Я считаю, что это неприятный звоночек для всего независимого профсоюзного движения, — поделилась своим беспокойством руководитель Профсоюза работников образования города Череповца Наталия Кукушкина. — МПРА закрыли, потому что нашли «связь с иностранным капиталом», а где гарантия, что это не провокация? Вообще-то сам завод «Форд» — предприятие иностранное. Тут надо разбираться. И, я думаю, что если в наших судах питерский профсоюз правды не добьётся, то конфликт грозит вылиться даже за пределы нашей страны.

Конечно, считает Кукушкина, законы надо соблюдать, закон запрещает и работу общественных организаций с иностранным капиталом, и политические проявления в деятельности профсоюзов. Но ведь и грань, отделяющая требования о восстановлении социальной справедливости на производстве от политических требований, очень тонкая! Особенно, добавим уже от себя, в нашей стране, где хозяин предприятия, на интересы которого «наехал» профсоюз, может оказаться членом очередного околовластного клана. И, может статься, он совершенно искренне (мы недавно убедились в этом на примере «Росснефти») путает, как «товарищ Джебраил» из «Кавказской пленницы», «свой личный интерес с государственным». А это уже чистая «политика». За это не только закрывают, но и сажают, и разоряют...

— К независимым профсоюзам, — вздыхает Наталия Кукушкина, — администрации всегда проявляли повышенное внимание и испытывали некоторое раздражение, и, чего скрывать, препятствовали деятельности. Строптивым работникам прямо заявлялось о том, какие последствия их ждут, если они будут делать то-то и то-то.... Создавались и создаются «карманные» профсоюзы, которые сидят тихо и не портят жизнь начальству. Но ведь профсоюзы должны помогать работникам решать их проблемы, бороться за их права и отстаивать их интересы, иначе зачем они вообще нужны? Это трудно, но это нужно!

Отступление второе — современный менеджер и профсоюз

Илья Коротков, заместитель генерального директора того же ЧФМК, человек уже совсем другой генерации — это типичный современный менеджер с предпринимательским опытом. Ориентированный на рациональную эффективность во всём. Если мы хотим быть эффективной страной, рассуждает Илья, с эффективной экономикой, то должны изучать опыт эффективных стран. Например, опыт США.

— У нас проблема, — говорит Коротков. — Так не я говорю — президент России говорит: «Надо поднимать производительность труда». А её можно поднять только одним путем — заставить людей работать. Для этого у людей должен быть большой страх эту работу потерять. То есть нужна конкуренция на рынке труда, которую, по сути, наш КЗОТ запрещает. Я спрашиваю американских партнеров: что вы делаете, если вам не нравится работник? Мне отвечают: мы говорим ему, что он уволен. Исключение — особые случаи, вроде того, когда человеку осталось 5 лет до пенсии. Тогда увольнение надо согласовать с профсоюзом, доказать его необходимость. А так — никаких трудовых комиссий, судов, прокуратуры. Потому что увольнение — это право работодателя: я хочу иметь возможность прямо завтра без объяснения причин поменять некомпетентного человека на другого, эффективного. И если у меня такое право будет, и работник будет знать, что он может потерять работу, он станет совсем по-другому относиться к своему труду и к продукту своего труда. Мы — на конкурентном рынке. Если кто-то что-то плохо сделал — продукт всего завода неинтересен, тогда всё — мы ушли с рынка, мы все не заработали. Если компания эффективно работает — она будет платить работникам. Если бы в Китае не было ситуации, что на одно рабочее место претендует миллион человек, стоящих за дверью, Китай бы не показывал такой бешеный рост экономики. Наглядный пример: в начале 2000-х Китай производил 7 млн кубометров фанеры, сейчас — больше 100 млн. Рост в 10 раз за 10 лет — ни одной стране такое не снилось! Потому что со страшной силой растет производительность труда. Люди боятся потерять работу — пыхтят с утра до вечера и все задачи, поставленные руководством, выполняют. Вывод: надо менять КЗОТ в сторону увеличения возможностей работодателя по смене сотрудников, которые его не устраивают.

А ФНПР — против!

Почти через неделю после решения питерского городского суда по МПРА на него отреагировала Федерация независимых профсоюзов России — та самая, думаем, «карманная» и до мозга костей «карманная» ФНПР, которая первой, ещё 25 октября 2017 года, на своём Генеральном совете прервала затянувшееся тягостное для всех молчание Владимира Путина, всё никак не решавшегося объявить себя кандидатом в президенты, — предложила ему выдвинуть кандидатуру на выборах в марте 2018 года.

«Мы не согласны с позицией суда о том, что, высказывая свое мнение об актуальных для работников проблемах в социальной или экономической сфере, профсоюзы якобы занимаются политической деятельностью, — говорится в официальном заявлении, подписанном председателем ФНПР Михаилом Шмаковым и размещенном на сайте организации. — Более того, в любой стране мира профсоюз имеет право высказать свою позицию относительно перспектив развития страны, поддержать конкретного кандидата или партию на выборах. Определяя право профсоюзов на публичную позицию по вопросам, важным для граждан страны, как несвойственное им, Санкт-Петербургский городской суд искусственно и незаконно ограничил права и гарантии профсоюзной деятельности. Считаем, что данное решение должно быть пересмотрено Верховным судом как апелляционной инстанцией, поскольку оно нарушает конституционные права миллионов граждан, миллионов работников.

В документе также подчеркивается, что финансовые расчеты между профсоюзными организациями — в рассмотренном судом случае между МПРА и международным профсоюзным объединением IndustriALL, в которое он входит, — являются предметом, который регулируют и защищают от вмешательства соответствующие конвенции Международной организации труда. Эти расчеты — внутреннее профсоюзное дело, они не могут быть интерпретированы как «иностранная помощь», быть основанием для предъявления профсоюзам политических обвинений или запрета организаций.

Конечно же ФНПР вступилась за МПРА не из любви к оппозиционному профсоюзу. И не потому, что решение суда ставит под сомнение соблюдение Россией подписанной еще СССР в 1956 г. конвенции Международной организации труда «О свободе ассоциации и защите права на организацию», третья статья которой гарантирует право организаций трудящихся и предпринимателей вырабатывать свои уставы, свободно выбирать своих представителей и формулировать свою программу действий, а четвертая статья указывает, что профессиональные организации не подлежат роспуску или временному запрещению в административном порядке.

А потому, похоже, что, если решение петербургского суда устоит в Верховном суде, это станет плохим прецедентом: тогда иностранными агентами могут стать любые профсоюзы, в том числе и лояльные власти, так как многие входят в международные ассоциации и получают от них средства на обучение активистов и зарубежные поездки.

И, если из без того, не очень здорового, государственного тела России будет вынут ещё и такой системообразующий (как бы мы к этому ни относились) институт, как профсоюзы, думаем, дисбаланс может оказаться по-настоящему критическим для всех персонажей этой статьи — от работника до президента...

Юрий Антушевич
СамолётЪ