Остановился поезд

 Больше всего по поводу пятничной катастрофы сегодня шумит либеральная пресса, увидев в ней окончательное разрушение мифа о путинской стабильности и пеняя гражданам за то, что они-де «безропотно отказалось от гражданских свобод». Но то, что в пропагандистском отношении теракт явно на руку нашим либералам от оппозиции, вовсе не свидетельствует о том, что они эту руку (надо сказать довольно вялую, в отличие от языка) к нему приложили. 
 

Более того, набор рецептов, предлагаемых оппозиционерами для недопущения печальных повторений случившегося, есть прямой призыв к тому, против чего они сами все время выступают – к созданию в России, по сути, полицейского государства, жестко контролирующего действия своих граждан. Подобное противоречие отнюдь не новость – оно вошло в повседневную практику Америки и Европы после 11 сентября, после того, как поезда (с куда большим эффектом) взрывали в Испании и во Франции. Не говоря уже об опыте сталинского СССР и гитлеровской Германии, где (в мирное время) «террористы», конечно, были, но терактов не было.
 

Но, раз бойко чешущие языки либералы не причем, то, кто же еще может стоять за не пойманными еще бойцами новой «рельсовой войны»? В качестве подозреваемых упоминаются две силы: радикальные исламисты и не менее радикальные правые (левые) экстремисты. И те, и другие, как выразился один уважаемый профессор, суть, «акторы, не согласные с существующей моделью глобального устройства», устройства, частью которого Россия объявила себя восемнадцать лет назад.
 

Всяк, впрочем, не согласен по-своему. Понятно, почему с современным, наступательным цивилизационным стандартом не согласны радикальные исламисты – он идеологически и мировоззренчески противоречит их верованиям, представлениям о должном мироустройстве, добре и зле. По отношению к формирующейся новой либеральной империи они выступают как варвары, сопротивляющиеся ее агрессивной экспансии.
 

Другое дело радикалы (вне зависимости от спектра оттенков), порожденные самой логикой развития Европы или Запада в самом широком значении этого понятия. В целом они разделяют ценности этого глобального общества, по определению, данному Михаилом Кантором, «открытого» к поглощению новых пространств, и «гражданского» в том смысле, что не имеет иных высших ценностей, помимо самоценности своих граждан. Общества, окончательно отбросившего (спасибо Просвещению) все внеположенные ему директивные установки и вероучения (христианство, в том числе) и превратившегося в новую версию «просвещенного» язычества. Радикальный же «элемент» выступает неким передовым отрядом «рыцарей», негласно призванным влить свежую кровь в расслабленное, оплывшее тело Запада и придать новые силы его извечному «миссионерству».
 

Когда сегодня некоторые авторы говорят, что «общество не знает, кто, из каких побуждений и с какими целями взрывает поезда или совершает громкие убийства», это не вполне правда. Побуждения очевидны – на территориях, признанных «варварскими» (Россия – в их числе), идет цивилизационное противоборство, нет-нет, да переходящее в «горячую» фазу: то открытой военной агрессии, то терактов.
 

При этом «боевые отряды» выбирают разные «целевые аудитории». Для исламских боевиков, например, взорвавших в декабре 2003-го электричку на ставропольской станции Ессентуки, это была рядовая обывательская «ботва». Для автономной боевой группы Combat 18, взявшей на себя ответственность за подрыв «Невского экспресса», показались куда интересней более активные (экономически и политически) жители обеих российских столиц. И, как диагностирует их реакцию блогосфера, шок так называемого «среднего класса» оказался куда более мощным, чем шесть лет назад.
 

Рискнем с сожалением предположить, что это противоборство, чреватое новыми кровавыми выпадами, не прекратится до тех пор, пока руководство страны продолжит «сюрпляс», оттягивая решение об окончательном выборе: либо продолжать «самостояние» страны в отстаивании традиционных для нее ценностей (взяв в союзники тот же ислам), либо окончательно уступить либеральной колонизации.

«РМ»
01.12.09.
Фото: Кирилл Лебедев