Привет из Крыма!

Переправа

Единственный практически доступный для российского автопутешественника способ попасть на полуостров — морская переправа на паромах, непрерывно пересекающих Керченский пролив в обе стороны между портами «Кавказ» и «Крым».

Пролив большой — даже не верится, что через пару лет здесь появится мост: пытаешься представить себе его, но воображение плохо справляется с задачей, уж очень велики должны быть размеры будущего сооружения.

Здесь даже паромы, перевозящие людей, машины, автобусы и даже железнодорожные вагоны, кажутся вблизи циклопическими.

Переправа, естественно, охраняется. Посадка организована по-военному четко, практически без задержек. В результате сочетание ровных рядов автомобилей, организованно движущихся, подчиняясь сигналам регулировщиков в форме, огромных кораблей, застывших в ожидании погрузки с откинутыми аппарелями, звеньев боевых вертолетов, проносящихся над головой и над проливом, а также далекого берега в легкой манящей дымке, — все это по настроению антуражу напоминало бы, наверное, высадку на планету Пандора. Если бы она происходила на самом деле, а не в фантастическом фильме Джеймса Камерона.

Сам же переезд происходит на удивление буднично, напоминая переезд автобуса, набитого жующими и глазеющими пассажирами через большую автомагистраль.

«Страна „Коктебель“»

Железная арка с такой надписью, мгновенно вызывающей в затертой памяти детские воспоминания о писателе Грине и романтических грезах, встречает прямо на дороге, ведущей к одноименному поселку по отрогам знаменитой горы Клеменьтьева. Она, эта надпись, как многозначительное обещание чего-то чудесного и радостного, как праздник, немедленно, прямо этим вечером, поднимает настроение уставшему путнику.

И обещанная — тихая и беспричинная радость сбывается уже следующим ранним утром на балконе отеля под ласковыми лучами солнца, причудливо освещающими всю коктебельскую бухту — с ее тихим морем, еще пустынным пляжем и видом на причудливый массив Кара-Дага.

А потом уже не отпускает на протяжении всех тех дней, что вам удастся пробыть на этом пятачке крымской земли, до краев наполненном звуками, красками, запахами, голосами беззаботной толпы, непрерывно — от рассвета до заката — курсирующей к морю и от моря, потом — вдоль него в поисках новых удовольствий и впечатлений.

Говорят, поздней осенью в Коктебеле остается всего несколько человек — он делается почти таким же опустевшим, как при Максимилиане Волошине, который вместо со своими великими гостями некогда положил начало славе этого места.

Но сейчас в это трудно поверить, глядя на волошинский дом с характерной круглой башней, зажатый втиснувшимися в первую линию санаториями, отелями, ресторанами и прочими причудливыми элементами инфраструктуры летнего приморского отдыха.

Алие и Алиме

Татары сегодня — неотъемлемая часть жизни Крыма. Курортной жизни — в том числе. В частности, татарам принадлежит немалая часть крымских гостиниц и заведений общепита. Татарская кухня — основа меню практически всех крымских кафе и ресторанов.

Если сравнить с ситуацией четвертьвековой давности, когда татары только начинали осваиваться на своей земле после сталинского изгнания, контраст разительный: от деревянных балаганов на Ай-Петри, в которых они поили вином, кормили шурпой и пловом, приготовленными тут же на костре — до нашей вполне комфортабельной даже по европейским меркам «Лианы».

Так что можно говорить уверенно — татары в Крыму уже освоились. Особенно в сельской местности, небольших городах, естественно, в Бахчисарае.

Возвращение Крыма России не мог не сказаться на самоощущениях представителей этого коренного рода полуострова, неожиданно для самих себя оказавшихся в другом государстве. Если судить по впечатлениям, почепрпнутым из личного общения, позицию, которую заняли татары в сегодняшнем Крыму, можно, скорее всего, охарактеризовать, как доброжелательная осторожность. Похоже, многие из них еще не до конца поняли, чего им ждать от новой власти. Но и категорического неприятия тоже не заметно.

Имена, вынесенные в заглавие, принадлежат двум девушкам, которые каждый вечер обслуживали нас в ресторане «Лианы». Похоже, обе — родственницы хозяина. Живут не на побережье, а где-то в центральных районах полуострова. Сюда приезжают на лето, поработать. Алие — совсем молоденькая, еще школьница. Веселая и беззаботная. Она вдруг исчезла из «Лианы» за пару дней до 1 сентября.

Осталась Алиме — та, что постарше. Похожую на нее татарочку-невесту мы встретили в Бахчисарае: вместе с женихом, в традиционном татарском наряде она охотно и с удовольствием позировала свадебному фотографу. Фотосессия выглядела вполне профессионально: с горой современного оборудования и специально обученными ассистентами.

Возможно и эту невесту звали также — Алие или Алиме — популярные женские имена у татар. Она так и осталась в памяти: современная девушка в древнем антураже, открытая будущему счастью — подходящая, мне кажется, метафора для этого народа в его нынешнем положении.

«Моня, ты опять ушел!»

Говорят, животный мир Крыма удивителен и разнообразен. Но для нас рассказы о таких удивительных видах, как благородный крымский олень, представляются чем-то легендарным. Мы не видели никого из представителей здешней дикой живой природы, кроме реально огромной белки, увлеченно запасавшей орехи в ущелье подле бахчисарайского Спасо-Успенского монастыря.

Зато едва не на каждом шагу здесь встречаются многочисленные собаки и кошки: бредущие по своим делам, медитирующие или (часто) спящие где-нибудь в тени. В отличие от таких же бродяжек наших широт, бродячие крымские звери имеют вид еще менее упитанный, но гораздо более беззаботный. И этим, пожалуй, смахивают на живущих с ними рядом жителей-аборигенов.

А из встреч с животными Крыма особенно запомнились три.

Кроме упомянутой белки это был старый, почти совершенно седой мопс, выбежавший нам на встречу из коктебельской подворотни и собравшийся было двигаться куда-то с совершенно деловым видом. Но остановился, чтобы обнюхать нас.

«Моня, ты опять ушел!» — прокомментировала сценку женщина, сидящая у входа под объявлением о сдающихся в доме комнатах для отдыхающих и предупреждением для любителей бесплатной парковки: «Штраф — лопатой по стеклу!».

Мы поинтересовались: куда все время уходит мопс Моня? И женщина охотно ответила вопросом на вопрос: «Бог его знает, а куда всегда уходят старые люди?».

В третий раз это было совершенно невероятное количество собак и кошек в Итальянском дворике у музея художника Айвазовского в Феодосии. Говорят, они здесь были всегда — «охраняют» галерею.

Дядюшка Пу

То, мимо чего в буквальном смысле не пройдешь и не проедешь в Крыму — установленные вдоль дорог и на городских перекрестках монументальные баннеры, посвященные президенту России. Как правило, это изображение Владимира Владимировича с добрым лицом, сопровожденное каким-либо изречением Путина по поводу российской принадлежности полуострова и руководящих указаний по улучшению здешней социально-экономической жизни.

Напоминает это листки какого-то исполинского блокнота-ежедневника, разбросанные по всему Крыму, чтобы всегда были на глазах, чтобы не забыть что-то важное.

Дел-то много — в Крыму, как, впрочем, и в нашей материковой России порядка мало. Надо наводить. И наводят. Определенным символом может служить масштабная стройка в том же скальном Спасо-Успенском монастыре, закипевшая, как нам сказали, сразу же после присоединения полуострова — немедленно появились и инвесторы, и строители. Строится и жилье. Ремонтируются дороги, которые и здесь остаются нашей, второй по значимости, национальной проблемой. В том числе и та дорога, по которой мы уезжаем обратно — к переправе. С сожалением о том, что вот и кончилось отпускное лето. И с надеждой на возвращение.

Юрий Антушевич
«РМ»