Теория заговора

В понедельник 9 ноября независимая комиссия Всемирного антидопингового агентства (WADA) опубликовала результаты расследования, посвященного ситуации с допингом в России. Публикация доклада WADA стала своеобразным «эхом» скандала, возникшего вокруг выпущенного в эфир немецкого телеканала ARD в декабре 2014 года фильма «Совершенно секретный допинг: как в России делают победителей». Его героями стали российские легкоатлеты и тренеры, рассказавшие о том, что их вид спорта погряз в коррупции и допинге.

В фильме приводились признания на камеру нескольких известных российских легкоатлетов в употреблении запрещенных препаратов. В докладе утверждается, что слова спортсменов удалось не только подтвердить, но и найти новые свидетельства допингового безобразия в отечественном спорте. Например, история о том, как директор Московской антидопинговой лаборатории Григорий Родченков намеренно уничтожил 1417 допинг-проб за три дня до того, как анализы должны были попасть в WADA. Или рассказ анонимного сотрудника Московской антидопинговой лаборатории о том, как во время последней зимней Олимпиады в Сочи в числе сотрудников Московской антидопинговой лаборатории были замечены агенты ФСБ. Или опять же анонимные свидетельства о том, что на внутрироссийских соревнованиях едва ли не все легкоатлеты поголовно выступают под допингом.

Представляя доклад, глава спецкомиссии бывший президент WADA Ричард Паунд объявил применение запрещенных препаратов нашими легкоатлетами носит системный характер, и в этой системе задействованы и врачи спортсменов, и их тренеры, и сотрудники антидопинговых лабораторий, и спортивные власти (включая министра спорта Виталия Мутко). Вердикт главы комиссии: отстранить россиян от всех соревнований, проводимых IAAF и рекомендовать Всероссийская федерация легкой атлетики (ВФЛА) добровольно отказаться от участия своих спортсменов в Олимпиаде-2016.

Министр Мутко немедленно выступил с комментарием по поводу доклада комиссии WADA. В интервью «Интерфаксу» он заверил, что упомянутое в докладе уничтожение четырех с лишним тысяч допинг-проб Московской антидопинговой лабораторией производилось исключительно в соответствии с циркуляром WADA. А в остальном, заявил министр, «никаких новых фактов, выводов, чего-то для нас неожиданного, в докладе нет»: допинга в России не больше, чем в сравнимых по уровню спортивного развития странах, и российское спортивное руководство с ним борется, дисквалифицируя до 2% спортсменов в год. Точка. С министром согласна и олимпийская чемпионка, вице-президент Всероссийской федерации легкой атлетики Татьяна Лебедева, считающая доклад WADA в основном вольным пересказом фильма немецкого телеканала.

Налицо полемика, которая стилем, тоном, уровнем аргументации очень напоминает политические дискуссии, которые с осени 2013 года ведутся вокруг событий на Украине. А санкции, которыми WADA грозит Росси в спортивной сфере, уже вовсю применяются странами Запада в отношении нашей страны в сфере экономики и финансов. Налицо все признаки, позволяющие запустить универсальное объяснение происхождения всякого зла на земле — «теорию заговора».

Соблазн велик. Но попробуем удержаться. Просто потому, что пресловутая «теория», которая, кажется, способна объяснить все на свете, на самом деле не объясняет ничего. Скорее оправдывает то, что оправдывать не хотелось бы.

Например, все ту же чиновную коррупцию, которая, как ни крути, остается нашей национальной бедой не только в спорте. Или отсутствие нормальной системы управления — серьезнейшей и опять-таки далеко не только для спорта проблемы, — которая тянет страну назад во многих отраслях. Поэтому вполне верится в то, что из-за корысти или неспособности организовать нормальную подготовку спортсменов, наши «деятели» вполне могут пойти на то, чтобы за взятку раздать всем им по «волшебной таблетке». А потом делать вид, что ничего такого не было.

Но и односторонний антидемпинговый «накат» на российский спорт тоже не кажется очень уж конструктивным. Потому что драконовские санкции WADA фактически затемняют главные причины мировой проблемы применения допинга. И здесь желание заработать на взятках или получить золотую медаль, ничего не делая — вещи далеко не самые главные.

Функционеры антидопингового агентства, федераций, спортивные журналисты, обличающие тех, кто применяет допинг в спорте, чаще всего упирают на этическую сторону вопроса, на то, что это «подло по отношению к соперникам, которые пытаются бороться честно, по отношению к болельщикам, которые хотели бы верить, что их любимый спортсмен выиграл, потому что он талантливее и трудолюбивее других, а не потому, что его врач придумал, как замаскировать допинг».

И выглядят в лучшем случае наивными, прекраснодушными людьми (в худшем — или не очень умными, или очень неискренними) в глазах тех, кто отдает себе отчет в том, что по-настоящему суперталантливый человек победит и без допинга. Допинг нужен там, где соревнуются люди, практически равные по силе, талантам, степени подготовленности. И нужен лишь небольшой дополнительный толчок, чтобы один из них опередил других на миллиметр, долю секунды, десяток грамм.

История современной интенсивной борьбы с допингом началась 40 с лишним лет назад в 1967 году со смерти велосипедиста, Тома Симпсона, который умер от передозировки амфетамином на 13-ом этапе многодневки Тур де Франс. Однако сегодня, когда мировая фармацевтика и спортивная медицина шагнули далеко вперед, не всякое вещество, подпадающее под определение «запрещенного» в реестрах WADA, действительно вредит здоровью спортсмена. Но сам спорт высоких достижений, с его сверхвысокими нагрузками, находящимися часто у предела возможностей человека, почти всегда разрушителен для здоровья спортсмена. Которого антидопинговая политика в ее нынешнем виде фактически тотального запрета на использование фармакологии лишает эффективных средств восстановления. Более того, бесконечное расширение списков запрещенных препаратов, ужесточении санкций в отношении спортсменов, по сути, ограничивают права спортсменов на получение квалифицированной медицинской помощи с использованием наиболее эффективных современных лекарственных средств с адекватным эффектом. А когда та же WADA все-таки дает санкцию на применение тех или иных медикаментов в «лечебных целях», происходят такие странные ситуации, как это было в свое время с норвежской сборной по биатлону, половина которой вдруг оказались больны астмой и в ходе соревнований открыто принимали лекарства, которые были официально отнесены антидопинговым агентством к числу запрещенных. В кулуарах же возмущенным представителям других команд говорили о том, что, мол, нужно было загодя побеспокоится о получении соответствующих справок и диагнозов.

Отчего все это происходит? От того, что спорт давно превратился в бизнес. Достаточно жесткий, нацеленный на результат практически любой ценой при всем внешнем соблюдении благопристойности, при всех благих пожеланиях и красивых словах, которые произносят официальные представители спортивных федераций и команд. Фармакология — часть этого бизнеса. Точно также, как и WADA — коммерческая структура, которая выступает сверхжестким арбитром в конкурентной борьбе химических концернов, ведущих непрерывную разработка и внедрение в практику спортивной подготовки новых допинговых веществ и методов. Причем система устроена так, что скорость разработки допинга всегда будет опережать разработку и внедрение в практику допинг-контроля способов выявления допинга.

Такая сложная, запутанная и зачастую спекулятивная (как мы видим в случае с российской легкой атлетикой) проблема, как проблема допинга в спорте, не имеет простых решений.

Невозможно сегодня вернуть современный профессиональный спорт к его прошлому любительскому состоянию, убрав коммерческую основу, которая, с одной стороны развивает его, а, с другой, убивает эрозией этических принципов, на которых он основывался, когда еще был занятием любителей.

Но можно, о чем давно говорят многие эксперты, навести порядок в самой системе спортивной фармакологии, упорядочить использование тех или иных препаратов. Например, с помощью научного подхода определить, что из «запрещенной фармакологии» на самом деле приносит только ущерб здоровью спортсмена, а что (разумеется, при условии рационального применения, врачебного контроля и др.) может способствовать улучшению переносимости экстремальных психофизических нагрузок, восстановлению организма после них и др. Такой, в большей степени основанный на объективных данных и здравом смысле, чем на прекраснодушном словоблудии (если не на, что еще хуже, циничном обмане публики) подход может способствовать установлению в сфере спортивной медицины более справедливых и прозрачных правил игры, создаст в большей степени равные условия для всех участников «большой игры», избавит ее от плохо контролируемой подпольной грязи.

Правда, возможно, придется при каждом турнире учреждать дополнительные призы — нечто вроде «Кубка конструкторов» в автомобильной Формуле-1 — «Кубок фармацевта».

Константин Бесков
«РМ»