Ублюдки и Скала на «культурном фронте»

 Тарантино вынашивал замысел «Бесславных ублюдков» около десяти лет, хотя снял все меньше чем за год. Известный своим неисправимым «синефильством» режиссер и на этот раз вдохновился чужим кино – одноименной итальянской лентой Энцо Кастеллари (сыграл у Тарантино в эпизоде нацистского генерала) тридцатилетней давности. Кино, однако, получилось совсем другое.
 

Какое? Такое, что, как рассказывают, после одного из закрытых московских показов на выходе приходилось слышать такое: «Скажем решительное нет подобному отношению к истории». Действительно, по-своему, «варварский» фильм Тарантино взрывает и переворачивает изъезженную вдоль и поперек, давно ставшую «своей» тему последней Большой Войны. Не только у нас, но и в Европе тоже.
 

Впрочем, непосредственным образом «Ублюдки» полемизируют с «Операцией «Валькирия» - удивительно беспомощным с точки зрения киноискусства событием, под внешне яркой оболочкой которого явственно начала мерещиться исчерпанность и пустота. Кто-то должен был развернуть поток совсем в ином направлении или хотя бы показать, что можно и по-другому, и этим кем-то и стал Квентин Тарантино.
 

Раз уж Вторая мировая окончательно становится мифом – величественным, героическим, трагическим, ужасающим – каким угодно, значит можно делать с ним что угодно. В дело начинают идти мертвые пионеры-герои из «Первого отряда» Михаила Шприца и Алексея Климова. А у Тарантино – «жиды-живодеры», снимающие с фашистов скальпы, разносящие им головы бейсбольными битами, вырезающие на лбу кровавые свастики – одним словом, в ответ на реальноисторческий холокост устраивающие свой кинематографический «нацистокост». У Тарантино фашистов побеждает кино, что, в общем-то, понятно – творческий метод Квентина не меняется со времен «Криминального чтива». Только там были использованы приемы «пайп-фикшн», а здесь в оборот пошли штампы итальянского военного трэша. И, как всегда, у Тарантино – все дело в интонации. А здесь разница ощутима. Олег Зинцов прав, когда предлагает считать «Ублюдков» «первой лентой Тарантино, которую хочется назвать европейской».
 

Тарантино, как и его герои, ввязался в войну на чужой культурной территории, где тонкость по-прежнему ставится выше напора, а понятие образованности выходит далеко за рамки киноцитатника, сколь угодно обширного. В картине очень много лингвистической игры (принципиальное решение режиссера – его герои говорят на четырех языках), словно Тарантино хочет сказать: «Ты можешь в совершенстве овладеть чужой грамматикой и разбираться в наследии национальных классиков, но все равно не станешь здесь своим, - это Европа, и Америке ее не понять».
 

Но «навести свой порядок» можно, идя напролом, орудуя бейсбольными битами и мясницкими ножами, и тогда любой изощренный враг капитулирует перед великим в своем невежестве противником.
 

Европа с ее неисчерпаемым, слоистым культурным полем поманила и Тарантино. Правда, в результате он создал свою собственную Европу, куда и приглашает своего зрителя. Вообще, сегодня это модный «тренд» - Европа манит многих режиссеров, куда меньшего калибра, чем заокеанский проказник. Что наглядно продемонстрировал самый последний кинофестиваль в Локарно, где, по утверждению очевидца - Евгения Гусятинского, доминировали исключительно «кросскультурные» фильмы, размывающие границы между национальными кинематографиями.
 

В этом смысле «Бубен, барабан» Алексея Мизгирева, удостоившийся в Швейцарии сразу двух наград (спецприза жюри и приза за режиссуру), выглядит еще достаточно «невинно». В «Бубне» все-таки есть больше конкретной, трезвой национальной реальности, а не бегства от нее при помощи метафор, абстракций и ретро-антуража. Пускай Мизгирев и добивается доступного западному зрителю «универсализма» за счет в целом чернушно-беспросветного антуража в изображении российской глубинки, потакая распространенным на Западе мифологическим представлениям о жизни России.
 

Но были в локарновской программе и более забавные образчики приближения к «новой европейской идентичности». 
 

Например, абсурдистская трагикомедия «Блюз фронтира» о границе между Ираном и Туркменистаном снятая иранцем, выходцем из этих краев Бабаком Жалали. «Блюз фронтира» предстал зрителю набором бесчувственных (и бессмысленных) этнографических пейзажей, ничего не говорящих о тамошней жизни. Возможно, сей примечательный факт объясняется тем, что Жалали давно живет в Лондоне и настолько уже в нем ассимилировался, что и родные края теперь воспринимает как турист. Режиссер реализовал мечту своего героя об эмиграции, но заплатил за это утратой аутентичного взгляда на иранскую реальность. «Такова, - делает вывод Гусятинский, - видимо, цена, которую Восток платит за то, чтобы стать Западом».
 

Случай с фильмом «Она, китаянка» китаянки Го Сяолу еще более радикален. Го Сяолу историей своей героини, похоже, рассказывает собственную историю – о том, как можно без всяких сожалений сбежать из китайской глуши (послав подальше и мать с отцом, и все фамильные традиции) к «свету», который сулят айпод, гламурные журналы и бутылки из-под западных напитков, которые ее папа находит на помойке. Свет же этот, как водится, исходит из Лондона. Где, кстати говоря, живет и сама автор крайне амбициозного киноопуса, снятого на британские деньги и в западном стиле, подразумевающем, как кажется Го Сяолу, «быструю скорость, обилие современной музыки и неуловимую коммерческую составляющую».
 

Судя по тому, что жюри Локарно вручило британской «Китаянке» главный приз - «Золотого леопарда», европейцы радостно приветствуют такое безудержное желание Востока стать Западом.
 

Между тем, утверждение «британской» китаянки о том, что «молодые китайцы хотят быть не китайцами, а европейцами», опровергается в самом Китае. В частности, новым фильмом Джона Ву «Битва у Красной скалы», который, по мнению Вадима Нестерова, дает хороший повод порассуждать о «ползучей культурной экспансии» Поднебесной.
 

«Битву у Красной скалы» принято награждать многочисленными эпитетами. Вот только некоторые из них. Это дорогой (бюджет 80 млн. долларов) фильм на китайском языке. Это первый за двадцать лет проект самого «блокбастерного» голливудского китайца Джона Ву, снятый на «исторической родине». Первый самый «многолюдный» (более 100 тысяч статистов) фильм и фильм, использующий столь масштабные декорации: достаточно сказать, что только эпизод сожжения двух тысяч кораблей готовился больше года и для него было построено два десятка настоящих кораблей длиной около сорока метров, не считая малого флота.
 

В общем, не поскупились китайцы - полный адреналин вперемежку с фирменной азиатской красотой – едва ли не любой кадр можно ставить постером. Но, что интересно, удивительно и непривычно для эпохи «глобализма» и тотальной «голливудщины» - вся эта «лепота» делалась в первую очередь для своего, национального зрителя. Для тех миллионов китайцев, корейцев, японцев, тайцев, индонезийцев, малазийцев и т.п., кто способен оценить сделанную работу во всем ее великолепии.
 

Кто знает, что «Битва у Красной скалы» снята по мотивам эпизода великого романа Ло Гуань-чжуна «Троецарствие». А в Восточной Азии эта древняя книга – один из краеугольных камней тамошней цивилизации – почти то же, что «Илиада» и «Одиссея» для цивилизации европейской. То есть незыблемый культурный фундамент. И вот этот свой фундамент, одетый в удобоваримую для «белых варваров» экшн-оболочку, китайцы исподволь, терпеливо и неспешно продвигают в Европу. Россия является 16-й неазиатской страной, где «Битва у Красной скалы» вышла в прокат, а впереди еще премьеры в Португалии, Новой Зеландии и Италии.
 

«Еще десять лет назад, - восхищается китайцами Нестеров, - в такую географию окучивания не поверили бы даже убитые на всю голову китайские националисты. И пусть сборы пока невелики – неважно. Главное – начать. Зацепиться, удержаться, проникнуть – а потом и внедриться. Процесс приобщения диких варваров к культурным ценностям подлинной цивилизации быстрым и легким быть не может. Ничего, китайцы потерпят, у них впереди – Вечность».

Сергей Михайлов
21.08.09.
Фото: about.com, Вест

Кстати:

На российские экраны «Бесславные ублюдки» выходят в двух версиях. Та, что предназначена для широкого проката, дублирована почти целиком. Версия для артхаусных залов будет с субтитрами для всех языков, кроме английского - интонации «ублюдков» вы, к сожалению, не услышите даже здесь.

 Самый именитый из китайских режиссеров-засланцев – Энг Ли – сделал в Голливуде масштабнейший блокбастер на китайском материале – «Крадущийся тигр, затаившийся дракон». В образовавшуюся щель тут же втиснулся не изменивший Родине Чжан Имоу со своей трилогией «Герой»–«Кинжалы»–«Цветок», сделанной уже в Поднебесной. То есть – уже свои фильмы и здесь, но – «для них». Да, эти масштабные проекты были максимально адаптированы под восприятие белых людей и соответствовали всем канонам европейско-американского кино.