Всё получилось

«Вопрос» был связан с проблемами финансирования, а они — в свою очередь — с нынешним экономическим кризисом. И, как всегда бывает на Вологодчине с губернаторами, которые дружат с «Северсталью» — она едва ли не в последний момент протянула руку помощи своему бывшему работнику и поддержала значимый для региона культурный проект.

Возможно, что ещё и поэтому за шестой по счёту VOICES не было стыдно. Приглашённые критики с лёгким удивлением, но и с явным облегчением констатировали: в Вологде показали достойное фестивальное кино.

Можно было не беспокоиться за программу польских фильмов, которую собственноручно составил Кшиштоф Занусси. Последние фильмы представителя венгерской новой волны Корнеля Мундруцо «Белый бог» и лидера берлинской школы Кристиана Петцольда «Феникс», а также политическая комедия «Джеки в царстве женщин» карикатуриста из Charlie Hebdo Риада Саттуфа украсили секцию «Европейский экспресс». «Сын» Арсения Гончукова и «Атлантида русского Севера» Софьи Горленко выделялись в программе «Наше новое кино».

Кстати, ещё один российский фильм — «14+» Андрея Зайцева — подкупающая узнаваемостью фактуры история Ромео и Джульетты из враждующих школ, подростковый жестокий романс на районе, — вошел в основную конкурсную программу. И, что приятно, получил приз зрительских симпатий и диплом жюри за актерские работы Глеба Калюжного и Ульяны Васькович (и того, и другую режиссер, как выяснилось, нашел в социальной сети «ВКонтакте»).

Всего в конкурсе приняли участие семь картин, судило которые международное жюри под председательством французского режиссера Жерара Кравчика, ответственного за появление любимой в народе франшизы «Такси».

Гран-при фестиваля достался венгерскому фильму Габора Реиса «Без всяких на то причин». Татьяна Алёшичева из «Коммерсанта» аттестует картину, как местами забавное, но большей частью меланхоличное эссе про никчемную жизнь великовозрастного оболтуса с дипломом киноведа: «Вот он — портрет типичного героя нашего времени, который болтается между небом и землей, собираясь стать взрослым с понедельника, но никак не может решиться сделать следующий шаг. И все потому, что над ним не каплет. Чтобы пройти инициацию взрослением, не нужно метаться по городам и весям: нынешняя Европа — вполне унифицированное пространство, и жизнь везде устроена одинаково. Куда ни подайся — везде закатишься в одну и ту же лунку, так что бедолага венгр точно так же моет посуду в португальской закусочной, как раньше мыл в будапештской».

Приз за лучшую женскую роль получила испанская актриса Кармина Барриос, превратившая черную комедию Пако Леона «Кармина и аминь» в свой бенефис. Сюжет фильма отчасти смахивает на историю, уже рассказанную Педро Альмодоваром в «Возвращении»: муж Кармины, обрюзгший и сидящий на таблетках Антонио преставился в самый неподходящий момент — еще пара дней, и Кармина успела бы получить оформленную на него страховку. Обложив тело почившего пакетами с замороженной картошкой, Кармина вдохновенно врет соседям, что муж слегка приболел. Параллельно она решает еще миллион насущных проблем: выгоняет сквоттеров из помещения для дочкиной парикмахерской, привораживает загулявшего сынка обратно к невестке и, как героиня Нонны Мордюковой в «Родне», бьет по лбу и легко обращает в бегство довольно крупного мужчину — соседа, который ненароком попер на нее с ружьем. Таких мудрых, прожженных, в чем-то бесконечно родных теток вроде Кармины вроде бы полно вокруг — но попробуй такую сыграй.

Вообще, киноведы нашли на этот раз в картинах молодых участников вологодского фестиваля много аллюзий на произведения уже признанных мастеров. Может быть, это и неплохо — фестиваль и заявлен, как форум молодых и начинающих. Хотя... всегда хочется открытия — яркого и необычного...

Приз за лучшую режиссуру жюри присудило драме немецкого режиссера Бурхана Курбани «Мы молоды, мы сильны», основанной на реальных событиях, которые случились в восточногерманском Ростоке через три года после падения стены. Наглеющие юные неонацисты, недовольные кромешным бардаком вокруг переполненного общежития для беженцев, решают атаковать иммигрантское гетто и несколько дней держат его в осаде, забрасывая бутылками с «коктейлем Молотова» при полном одобрении окрестных обывателей, жаждущих зрелищ. Политики, в результате непродуманных действий которых и образовалось гетто, по обыкновению самоустраняются — вечно актуальная европейская проблематика. Третий полный метр Бурхана Курбани чем-то напоминает «Кровавое воскресенье» Пола Гринграсса — историческая хроника приобретает человеческое измерение, потому что снята споро, внятно и твердой рукой. "Жители Ростока не ксенофобы, они просто несчастны, и всю досаду за свою неказистую жизнь выплескивают на чужаков«,— говорит один из персонажей фильма.

Приз за лучший сценарий забрал фильм сербского режиссера Даро Лунгулова «Памятник Майклу Джексону», тоже рефлексирующий на тему постсоциалистического пространства Восточной Европы. Марко хочет переломить судьбу и вместо отжившего свое коммунистического монумента водрузить на главной площади прозябающего родного города памятник своему кумиру. Он надеется, что тот привлечет в город туристов и может быть самого певца (действие происходит в 2009 году — накануне последнего мирового турне Джексона). Но участники нацгруппировки «Чистая Сербия» не хотят видеть посреди города памятник негру — такая вот балканская комедия.

Как и любой современный киносмотр, Вологодский фестиваль не исчерпывался одними кинопоказами. В его рамках проходили воркшопы и мастер-классы, публике были представлены музыкальные спецсобытия — вроде концерта практически обрусевшего, как Депардье, лидера группы Brazzaville Дэвида Брауна. С мастер-классом выступил куратор польской программы мэтр Занусси. Наум Клейман, заслуженный киновед и основатель Московского музея кино, ныне практически разгромленного в результате суетливых попыток Минкульта его улучшить, судил молодое европейское кино в качестве члена жюри и рассказывал про старое кино собравшимся на его лекцию синефилам. А в пространстве Вологодского кремля прошли традиционные для фестиваля показы немого кино под живую музыку — «Детей века» Евгения Бауэра с участием Веры Холодной в качестве тапера озвучила солистка группы Kira Lao.

Подготовил Сергей Михайлов
«РМ»

Аншлаг для северной «Атлантиды»

Вологда встретила «Атлантиду Русского Севера» аншлагом.

Премьера фильма Софьи Горленко «Атлантида Русского Севера» прошла в Вологде при полном аншлаге.

У режиссера «Атлантиды русского Севера» на руках старший козырь. Какое кино ни снимай на русском Севере, считает Михаил Трофименков, один актер — сам русский Север — точно не подведет: если и не «вытащит» совсем уж безнадежный фильм, то во всяком случае будет на что посмотреть. Этакая русская Шамбала: недаром, и фильм завершает песня главного русского поп-буддиста Бориса Гребенщикова, а не православное песнопение. Ну а населяют эту сферу грациозные лошади, лукавые старухи и деревянные церкви: снимай не хочу.

Софья Горленко не удержалась от красивостей — включая капли дождя, падающие на объектив камеры. Но красивость здесь поставлена на службу не то чтобы рекламным, скорее агитационным задачам. Притом, что довольно сложно определить жанровую природу «Атлантиды»: социологический портрет северной деревни здесь с трудом уживается с душеподъемным повествованием о том, как добровольцы восстанавливают внушительных размеров деревенский храм, чуть ли ни с конца 1920-х использовавшийся то как склад, то как клуб. Милитаристская метафора «храмы — наши блокпосты, и дело не в вере» — с приземленными рассуждениями реставратора о вредоносности системы тендеров.

И если не поддаваться магии красивых картинок и красивых слов, а вслушаться в разговоры аборигенов, то мораль фильма окажется совсем не православной. Получится, что деревни приходят в запустение не оттого, что большевики закрыли церкви, а оттого, что в районе закрылось десять колхозов. И альтернатива «или храм, или клуб» — ложная: хорошо бы, чтоб были и клуб, и храм.

Действительно интригующий сюжет фильма выведен на его периферию. Речь идет о, так сказать, не даун-, а «апшифтерах», горожанах, не «спускающихся» в теплые широты, а «поднимающиеся» на Север. Это публика — а таких «внутренних эмигрантов» в фильме несколько — с не до конца сформулированной, но интересной философией. Антиурбанизм, своего рода «безначальственный» анархизм, сомнительное в компьютерную эру опрощение: это все понятно. Любопытно отношение «апшифтеров» к «аборигенам»: вчерашний горожанин считает себя почти что миссионером, призванным «разбудить чувство хозяина» в тех, кому эта земля, теоретически, принадлежит от рождения. Только вот жить и работать они на ней не хотят. И тут все опять утыкается в проклятую социологию: работать-то редкие на деревне мужики готовы, только вот где те десять колхозов. Так что речь в фильме скорее идет не об «Атлантиде», а об «Атлантидах» Севера: обе они — и «белая», и «красная», лежат где-то на дне, и нет между ними никаких идеологических споров...

Фильм Софьи Горленко «Атлантида русского Севера»:

Источник — «КоммерсантЪ»