«Инородное тело» в Вологде — «Ангелы революции» в Москве

Начнем вологодского предвкушения. Организаторы очередного фестиваля молодого европейского кино надеются, что очередной «VOICES», стартующий 3 июля, даром, что дался организационно весьма нелегко (спасибо кризису!), не уступит предшественникам. Все секреты пока не раскрываются. Но что-то уже известно. Например, что за главный приз будут бороться семь дебютных фильмов со всей Европы, еще 37 картин покажут вне конкурса. Что знаменитый сценарист и продюсер Кшиштоф Занусси представит в Вологде свой новый фильм «Инородное тело». Что главным подарком для вологжан и гостей города станет выступление Дэвида Брауна, солиста группы Brazzaville. Что мастер-класс на «Пикнике» «VOICES» проведет и Жора Крыжовников — режиссер нашумевшей картины «Горько».

В этом году на фестивале вниманию зрителей будут представлены 6 основных программ: «Европейский экспресс», «Карт-бланш Занусси», «Наше новое кино», «Кино за мир» и традиционные «Кино в кремле» и «Короткий метр». В общей сложности на фестивале покажут 35 фильмов, из которых 7 конкурсных и 28 внеконкурсных. В Консисторском дворике Вологодского кремля в этом году покажут документальную картину Дзиги Вертова «Одиннадцатый», французскую драму «Дневник горничной», фильм Веры Глаголевой «Две женщины» и другие фильмы.

Одним из ярких событий грядущего фестиваля должен стать показ фильма «Дети Века», ставший возможным благодаря сотрудничеству с Государственным центральным музеем кино. Это немой черно-белый фильм с русской кинодивой начала ХХ века Верой Холодной в главной роли — классика российского кино из сокровищницы государственных кинофондов.

Фильм с помощью препарированного фортепиано будет сопровождать музыкальная группа «Kira Lao» — обладатель премии Артемия Троицкого «Степной волк», премии Сергея Курехина в номинации «Этномеханика» и гран-при фестиваля «Индюшата». В марте группа выпустила второй альбом «Вода», который музыкальные критики назвали одним из главных русских релизов весны.

А в Москве в разгар Московского международного кинофестиваля стартует столичная премьера «Ангелов революции», получивших приз «Кинотавра» за режиссуру. Постановщик фильма и член жюри ММКФ Алексей Федорченко ответил на вопросы Камилы Мамадназарбековой.

В основе «Ангелов революции» — история Казымского восстания, вооруженного сопротивления хантов и ненцев коллективизации в 1931–1934 гг. У Федорченко к северным народам едут авангардисты, чтобы привить им коммунизм и супрематизм. Сценарий написал Денис Осокин, в чьих текстах фольклор причудливо переплетается с авторской фантазией. Но «Ангелы революции» устроены еще прихотливее, чем предыдущие фильмы Федорченко и Осокина «Овсянки» и «Небесные жены луговых мари».

— Мне показалось, что ваш фильм — почти что экранизация книги Екатерины Дёготь «Русское искусство ХХ века». Она описывает, как модернистский проект превращался сначала в соцреалистический, а потом в концептуальный. Только у вас конец модернизма наступает иначе: аборигены убивают пришельцев-авангардистов. Какое место в истории авангарда занимает год Казымского восстания?

— Советский авангард — эхо Серебряного века. Но закончился он как раз в 1934 г. Все, что появилось позже, считалось уже вредоносным. Я не случайно поставил на титры кантату Прокофьева «ХХ лет Октября», потому что я считаю, что это последнее авангардное произведение.

— Как развивалось восстание?

— Все началось с того, что детей стали забирать. Ханты возмутились и написали письмо. Приехала делегация. Они посоветовались с богами — боги сказали, надо пришельцев задержать. Потом боги сказали, надо их принести в жертву. Они так живут, это их мир, и туда соваться не надо. Я хотел, чтобы не было плохих и хороших. Просто у них цивилизационный конфликт.

— Вы говорите, что все факты подлинные. А изображения? Если вы берете мексиканские кадры Эйзенштейна, то, может быть, и фотографии настоящие?

— Существующие фотографии, конечно, использовались, я их просмотрел сотни. Демонстрации 7 ноября на Казымской культбазе. Награждение женщин нелепыми коронами ворошиловских стрелков — тоже с фотографии. Первый кадр — доска, на которой написано латиницей. Первый алфавит у хантов был латиница, но они об этом уже сами не помнят. На фоне этой доски стояли три поросенка — потому что там ставили спектакль «Три поросенка». Но я решил сделать их енотиками — все-таки московский режиссер ставит.

— А откуда пьесы про енотиков и про Наташины расчески?

— Они из рассказов Дениса Осокина.

— Какое участие в работе над сценарием принимал Олег Лоевский — екатеринбургский театральный критик и фестивальный куратор, главный знаток российской театральной провинции?

— Лоевский мой бессменный редактор на всех картинах, начиная с «Первых на Луне». Он у меня отвечает за смыслы, говорит, о чем я написал, о чем снял. Но в этой работе он был больше, чем редактор, несколько сцен он просто придумал.

— Как вы все это изучали? Ездили в экспедиции? Был ли у вас консультант?

— Консультант у меня есть всегда. На этой картине со мной работал режиссер-документалист Иван Головнев. Он много снимал в этом крае, его там хорошо знают. Я у него в фильме подсмотрел ритуал жертвоприношения, как целуют воздух. Сейчас я работаю над научно-фантастической картиной. И у меня консультанты астроном и психолог.

— Советская научная фантастика тоже станет полем для концептуальных экспериментов?

— Сегодня и чистой научной фантастики мало.

— Ну, Стругацких все время экранизируют.

— Это не научная фантастика, это философия. А у меня внутри сценария восемь обучающих научных фильмов по 2–3 минуты — как сделать термоформирования, как перемещаться на другой конец галактики.

— Вы планировали параллели с сегодняшним днем, которые теперь находят в «Ангелах революции»?

— Я снимал этот фильм в 2013 г. Сейчас его смотрят во всем мире через призму украинских событий, которых тогда не было, но которые вдруг возникли, потому что история нас догнала. Но, с другой стороны, все воспринимают его не только как русскую экзотику, но экстраполируют на свою историю. В принципе, знакомая всем народам ситуация.

— Почему вы сами стали художником-постановщиком?

— Пытался объяснить задачу — снять революцию без революции, северные народы без бубнов и чумов. Все очень пугались почему-то и отказывались. Пришлось самому, и я, конечно, оторвался — все, что приходило в голову, пытался осуществить. Может быть, одного стиля там и нет. Я очень люблю наивное искусство, коллекционирую его, считаю, что оно самое великое, поэтому много сцен в стилистике наивной живописи. Нарушена композиция, нарушена глубина кадра, цвета какие-то несочетающиеся возникают — все это оттуда.

— Что у вас в коллекции есть?

— Она не скажу что большая. Но во всех странах, где я бываю, стараюсь на блошиных рынках что-нибудь покупать. Обязательно ищу какого-нибудь местного примитивиста, старика или старушку.

— Живого?

— У живых эти работы ничего не стоят, а потом налетают коллекционеры. Сейчас вот из Саратова я пять работ привез. За 11 000 их купил. Они все начинают рисовать лет в 60, когда на пенсию уходят.

«РМ»