Грустный царевич или "я Медведева видел"

Формальный повод к визиту, пожалуй, не нуждается в подробном описании – из всех, практически, - центральных и местных СМИ – известно, что Дмитрия Анатольевича позвал в город на Шексне кто-то из верхушки химгиганта «ФосАгро» - то ли главный акционер и сенатор Андрей Гурьев, то ли гендиректор ООО Максим Волков. Позвали, как у нас водится, в чисто рекламных целях (важных для подготовки к очередным биржевым манипуляциям с акциями) и, как водится, представили дело так, что это сам председатель правительства необъятной нашей Родины сумел прознать, что днями в Череповце пустят новый завод.
 

Завод, скажем об этом сразу безо всякой иронии, и, правда, замечательный. Построили его химики быстро, но качественно, несмотря на то, что строители были родные, российские (стало быть, можем, когда хотим!). При этом денег не жалели – технологии и оборудование взяли самые что ни на есть дорогие и современные. Так что производственный комплекс, выпускающий удобрение карбамид, в связке с новой собственной газотурбинной электростанцией, работающей на своих же дармовых парах, получился и поразительно производительным для нашей страны, и энергоэффективным, и очень экологичным. У нас давно привыкли ругать промышленников (часто справедливо) в пренебрежительном отношении к окружающим воде-земле-воздуху. Но здесь не подкопаешься – на новом предприятии даже пресловутый углекислый газ умудрились сделать сырьем – череповецкий «Карбамид-2» буквально высасывает его из воздуха и превращает в (как любят поэтично выражаться химики) «капсулы плодородия».  
 

Словом, налицо хороший повод позвать не то что Медведева – самого Путина. Но позвали второе, вечно второе лицо государства.
 

Кстати, накануне визита, гендиректор Волков, упомянув о бешеном всемирном спросе на карбамид, который селяне на всех континентах расхватывают, как горячие пирожки, посетовал, что печальное исключение составляют только бедные российские крестьяне. Они еще с лихих горбачевских времен забыли о карбамиде и пользуются, как и вайнахские террористы, старой, доброй, взрывоопасной аммиачной селитрой. Как говорится, дешево и сердито. В редких случаях для создания в отдельных регионах иллюзии резкого повышения плодородия почв российское правительство дотирует закупку нашими сельхозпроизводителями волшебного карбамида. В рассказе Максима Волкова чувствовался тонкий намек на толстые обстоятельства: на то, что хорошо бы приехал премьер, посмотрел, да и дал бы приказ своим подчиненным взять на вооружение пример хоть той же Индии, которая в системе поддерживает свое сельское хозяйство в вопросах повышения урожайности. А наш внутренний рынок удобрений индийскому не уступит. Вот и не пришлось бы «ФосАгро» тащить свое добро за три моря. Досталось бы его больше нашему селу, а оно, может быть, завалило бы нас всякой разной вкуснятиной по божеским ценам…
 

Мечтать не вредно, вредно не мечтать. Забегая вперед скажем, что премьер в Череповце хоть и много говорил о будущей хорошей жизни – ни про село, ни про еду не упомянул ни разу. Конечный подукт химического производства как-то интересовал его меньше самого производства. Производство ради производства – какая-то тавтология получается.
 

Не будем утомлять читателя описанием предосторожностей, окружавших этот визит, пустой химзаводовской дороги, густо уставленной замерзшими гаишниками, как верстовыми столбами и прочей ерундой. Скажем только, что в день этого торжества на заводе было в разы меньше работников, чем служащих ФСО и журналистов. Кто-то из московской пишущей братии даже принял специально приглашенных артистов за местных рабочих, а потом рассказывал всем, что встретил «рабочих-скоморохов».
 

На центральном пункте управления комплексом только три человека занимались по-настощему полезным для общества делом – это операторы следили за ходом технологического процесса превращения аммиака и углекислого газа в удобрение. А два десятка журналистов, столько же согнанных сюда «представителей трудового коллектива» и пяток «людей в штаском» пришли посмотреть на Медведева.
 

Ждали долго, с нетерпением, но премьер все равно появился как-то неожиданно, вдруг. Стремительно вошел, метнулся к огромному – в полстены - мерцающему центральному монитуру, посмотрел заворожено на этот необычный «гаджет», поцокал языком, сказал: «Здорово!». Потом пошел жать руки мужикам за пультом. Потом подошел к группе работников в нарядных касках и спецовках, ждущих своей очереди задать заготовленные загодя вопросы. Его спросили о возможных льготах региону и предприятиям для программ строительства доступного жилья. Вопрос получился мутным. Медведев не понял: «Какие вам нужны льготы, чтобы строить жилье? Вы ведь и так строите?». Короче, эту тему замяли. Но Медведев вспомнит о ней чуть позже, на митинге. Второй вопрос был более конкретным – про новый мост через Шексну. Вопрос вполне наболевший для жителей Зашекснишского района, которые каждый день – утром и вечером – мучаются в пробках у единственного пока Октябрьского моста, загруженного, если верить губернатору, на 120%.
 

«Вопрос по заявке губернатора? – оглянулся премьер на уже угодливо склонившегося над ним Олега Кувшинникова. - Молодец! Подготовился! И не имеет права не обратиться ко мне с письмом. Мосты нужно строить, - строго сказал Медведев. - Но надо понимать, что бюджет не резиновый».
 

Он хотел казаться бодрым и веселым. Пожалуй, даже с некоторым перебором, когда живость балансирует где-то на грани развязности, а сквозь напускную жизнерадостность просвечивает истерика. А еще эти заметные внутренние скованность, настороженность, которые, видимо, теперь после питерских «пальцев», свиста и прочей непочтительности, преследуют его постоянно.  
 

Так уж вышло, что они не оправдали ожиданий друг друга – безмолвный народ и царевич, волей старшего товарища посаженный на трон – царствовать, но не править. В какой-то момент царевич подумал, что он может всерьез изменить жизнь народа к лучшему. Народ просто подумал, что все это всерьез.
 

Потом вдруг все узнали, что они ошибались с самого начала. И просто ждали конца. Вот он наступил и сопровождаемый острым ощущением, что вся наша жизнь, как во сне, движется по какому-то дурному замкнутому кругу. Бывший президент вернулся к тому, с чего начинал вице-премьером: «доступное жилье», здравоохранение etc. С большой обидой за впустую потраченные четыре года. А, поскольку обижаться на соседа по тандему невозможно, он обиделся на народ. Во многих его действиях последнего времени (включая требования полного запрета табакокурения и упрямство по поводу сохранения нулевой нормы алкогольных промилле для водителей) прямо сквозит порожденное горькой обидой «Так вот же вам!».
 

Народ он, конечно, обозлил. Но нечаянно, не нарочно. Не со зла. Вообще, есть во всем этом что-то, по-детски трогательное: все эти игрушки, обиды, капризы, сколковский детский сад…
 

Нет, он на самом деле искренне хочет, чтобы вокруг была «современная, хорошая жизнь». Он и в Череповце говорил об этом, выслушал все просьбы, обещал всем помочь.
 

А потом, когда была нажата праздничная пусковая кнопка, грянул салют, с крыши соседнего цеха глянули вниз тревожные снайперы. И подул страшный, осенний ветер, унося последние листья и обрывки конфетти. Митинг незаметно рассосался сам собой – в считанные минуты на площадке не осталось никого – ни премьера, ни охраны, ни журналистов, ни танцоров. Никого.

Сергей Авдеев
«РМ»
01.11.2012
Фото: архив «РМ»