Наталия Кукушкина: «Виноват всегда тот, у кого больше прав»

Когда «закон, что дышло...»

— Наталия Валентиновна, раз уж мы заговорили о правовой стороне нашей образовательной системы, естественным образом напрашивается вопрос: насколько эффективно законодательство в этой сфере?

— Я бы сказала так: законов много, а законности мало. В постсоветский период в правовой сфере царила анархия. И, вроде бы, мы сейчас пытаемся прийти к какому-то порядку. Но проблем не становится меньше. Главным образом потому, что уже второй десяток лет наше образование живёт в состоянии постоянных перемен. Хуже этого ничего нет. Ощущение неопределенности. Уменьшение права выбора. Излишняя забюрократизированность процессов. И хотя наше профильное министерство много лет подряд обещает бороться с бюрократизацией, с излишним документооборотом, на самом деле он становится только больше. Наши педагоги справедливо горят: чиновник может доказать свою значимость, только издав очередную директиву. Поэтому все разговоры, что «избыточная отчётность формируется на местах», не имеют под собой оснований. На самом деле всё идёт сверху. Ситуация не способствует удовлетворённости педагогов своей работой. Как следствие — большой кадровый отток.

У нас вообще проблема с правовой грамотностью у населения. Это касается не только работников образования. Наши граждане, как бы грустно это не звучало, законов не знают и знать не стремятся. У нас очень распространен правовой нигилизм, причем не только внизу, но и наверху. А ведь, если поразмыслить, то высокий уровень правовой грамотности — это прямой путь к созданию того самого гражданского общества, о котором любят говорить и правые, и левые. Можно ли сделать так, чтобы оно у нас развивалось? Да, можно. Напомню, что есть даже специальный документ, утверждённый Владимиром Путиным ещё в 2011 году — «Основы государственной политики РФ в сфере развития правовой грамотности и правосознания граждан». Там продекларированы положения государственной политики, которая формируется на основе принципов законности, демократизма, гуманизма, взаимосвязи с патриотическим, трудовым, экологическим и другими видами воспитания. И на основе «обеспечения взаимодействия государства с институтами гражданского общества». Всё, кажется, очень хорошо. И, тем не менее, мы имеем то, что мы имеем.

— И кто же в этом виноват?

— У меня позиция однозначная: виноват всегда тот, у кого больше прав. Мы можем говорить о незрелости нашего населения, но, думается, сверху тоже не прилагается достаточных усилий. Государственная Дума постоянно принимает какие-то законы. Принимает и принимает. Хорошо ли это? Знаете, я очень люблю Мольера, который как-то сказал примерно следующее: многочисленность законов — признак болезни и бессилия. Он сравнил такую ситуацию с потребностью в большом количестве лекарей. Когда их требуется много? Когда много больных. Вот у нас сейчас такая ситуация. Практически «по Мольеру». Почему так произошло? Вернёмся к вопросу о гражданском обществе: может, кому-то и не нужно, чтобы общество наше было грамотным? Не случайно у нас так много поговорок, связанных с правовым нигилизмом: «Меньше знаешь, лучше спишь», «Закон, что дышло, как повернул, так и вышло....

— Неужели совсем ничего не меняется?

— Конечно, изменения есть. Есть попытка прийти к «единому знаменателю». Но реализация всего этого, на мой взгляд, находится пока еще на низком уровне.

«Наша задача — предупредить трудовой конфликт»

— В чём специфика трудовых отношений в образовании?

— В защиту нашего Трудового кодекса я хочу сказать, что это не самый плохой закон. Да, он рамочный. Он для всех. Дальше у нас есть нормативные акты — это документы профильного ведомства. У нас неплохие, кстати, документы. У нас работает система отраслевого соглашения. Мы были одними из первых, кто на уровне города стал заключать территориальное отраслевое соглашение. Это те правила, дополнительные гарантии, которые не урегулированы трудовым кодексом и нормативными актами. Мы, как профсоюз, одной из своих целей видим правовое просветительство среди наших работников. Мы постоянно ведем работу по повышению правовой грамотности. Есть разные формы для этого. Например, информационное письмо. Оно идет не только председателю первичной профсоюзной организации, но и членам профсоюза, и работодателю, потому что мы заинтересованы в том, чтобы работодатель закон не нарушал.

К примеру, сейчас у нас изменился порядок аттестации работников. Мы не просто разъяснили ситуацию, а ответили на конкретные вопросы. И сейчас у нас нет проблем: люди знают, как это будет, что это будет. И сами работники, и работодатели.

С 1 января изменился порядок удержания НДФЛ — налога на доходы физических лиц, который платится в том числе из заработной платы. Зарплата выплачивается два раза в месяц — за первую половину, и за вторую. Раньше налог удерживался с последней части. А теперь он и с аванса удерживается. Мы, как профсоюз, должны были людей предупредить, потому что январский аванс стал меньше — это требования законодательства, вины работодателя здесь нет. Это и есть повышение правовой грамотности. Еще у нас есть большая группа ВКонакте, там есть постоянная рубрика «Спрашивали? Отвечаем». В открытом доступе любой может задать вопрос и получить на него ответ. Нам пишут со всех уголков области.

— То есть вы уже шагнули за границы Череповца?

— К сожалению, профсоюзы не везде работают. Есть проблема с юридическим службами. В районах это вообще беда. Там нет даже освобожденных председателей профсоюзных организаций. Сами организации настолько малы, что нет возможности юриста содержать в штате, трудно куда-то поехать — далеко. И мы, конечно, консультируем, помогаем. А членам нашей организации оказываем полный правовой «сервис». Занимаемся не только консультированием по вопросам трудового и социального права, но наш юрист ещё фактически оказывает и адвокатские услуги — они сегодня стоят недёшево. Такая работа ведется постоянно. У нас профсоюзный бюллетень тематический выпускается. Мы свой маленький вклад в развитие гражданского общества делаем. Это очень важно.

— Получается, теперь каждый из ваших педагогов юридически подкован?

— Нет, конечно, у нас тоже не всё благополучно. Отрасль специфическая. Случается, что иногда при возникновении какого-то конфликта с руководителем, когда нужно решать вопрос, может быть, даже радикально, работник берёт паузу. Его права нарушены, а нам нужны полномочия, чтобы разобраться, то есть заявление надо написать, а человек говорит: «я подумаю», а я знаю, что этот человек не придёт. Видимо, он испытывает какой-то страх, не желает портить отношения с руководством... Везде свои особенности. Например, работники школ более активны. А в детских садах работают люди, более робкие в отстаивании своих прав. Это печально. У нас ведь нет желания поднять скандал, сразу идти в суд. Существует примирительная процедура, с помощью которой можно решить подавляющее большинство вопросов. Собственно, это и есть задача профсоюза. Многие вещи мы урегулировали на уровне нашего отраслевого соглашения.

Кстати, хочу похвалиться. Своим соглашением мы опередили время и страну. Министерство просвещения только сейчас более активно заговорило о единых стандартах в оценке труда работников. А мы это сделали несколько лет назад. У нас единые принципы оценки, нет «трудового рабства», когда работник переходит из одной организации в другую и должен заново нарабатывать баллы для стимулирования — у нас они единые, и ему везде назначат всё, что положено, ничего доказывать не придётся. Это и есть «единое образовательное пространство». Мало того, не без гордости скажу, что мы опередили даже Конституционный суд. Летом этого года Конституционный суд принял знаковое решение по выплатам стимулирующих вознаграждений и премий. Долгое время в стране бытовала распространенная практика: если человек совершил дисциплинарный проступок, его надолго (на год-полтора) могли лишить премий. Не оценивая при этом тяжесть нарушения...

— Дубина такая получалась?

— Да. Для бюджетных организаций это существенные потери, потому что иногда стимулирующая часть оплаты труда выше гарантированной. И все мы знаем, что такое — остаться без денег. Но нашлась смелая женщина, которая сумела дойти до Конституционного суда. Конституционный суд постановил, что лишить человека премии можно только за тот период, в котором совершено дисциплинарное правонарушение. И не более, чем на 20% от общего заработка. Я считаю, это революционное решение, за которым должны последовать изменения в Трудовой кодекс. А у нас оно уже было записано ещё два года назад в отраслевом соглашении. Плюс у нас предусмотрена возможность для работника оспаривать решение комиссии. И самое главное, у нас распределяет стимулы не единолично руководитель, а коллегиальный орган — комиссия, которая избирается коллективом. Мы всем рекомендуем делать это самым честным способом — тайным голосованием. В комиссии должны быть люди, которые пользуются уважением. Не избирается только руководитель и председатель профсоюзной организации — по статусу они туда входят, потому что функции контроля осуществляют. Меня очень обрадовало решение Конституционного суда. И я подумала, что мы большие молодцы, что смогли это сделать самостоятельно. Потому что у нас есть поддержка людей. Мы работаем конкретно на членов профсоюза. Без пафоса — я каждый день помню, кто и для чего меня нанял на работу.

«Наша задача — защитить работника»

— С какими проблемами чаще всего обращаются члены учительского профсоюза?

— Больше всего обращений — по вопросам пенсионного обеспечения. Это порядок и условия назначения льготных пенсий. С 2019-го года произошли изменения в пенсионном законодательстве. Они существенным образом затронули и работников образования. Продолжаются суды по доказыванию границ льготных периодов. В этом году был процесс, где судьба человека решалась из-за двух дней. Были утрачены документы — не работником, а организацией, где он работал. И нам пришлось выстраивать доказательную базу фактически на косвенных признаках, подтверждениях. Судья подошёл к рассмотрению дела очень грамотно, внимательно. В результате эти два дня были зачтены. А что они давали? Два дня определяли — либо человеку назначают пенсию и выплачивают долг, который образовался, потому что идет с момента обращения (а там больше года получалось), либо он получит пенсию через четыре года. Вот цена двух дней.

— Получается, правовая безграмотность приводит к нарушению имущественных прав работника?

— Да. Не все знают, например, что обращение за пенсией носит заявительный характер. Вы должны написать заявление о назначении. Автоматически пенсии не назначаются. И мне бывает очень обидно, когда приходит человек на консультацию, а я вижу, что год он потерял. Это не только время, это ещё и деньги. А для наших небогатых педагогов выйти на пенсию и продолжить работать — означает возможность улучшить свою жизнь.

Очень много обращений по вопросам назначения ветеранства, которое даёт льготы. По социальным выплатам, по больничным. Вот сейчас было много обращений по тому, какие периоды засчитываются в страховой стаж. У нас от личного страхового стажа зависит размер оплаты больничных, и такие вопросы поступают в основном от мам: войдет ли период ухода за ребенком, в каком объёме? Сразу хочу сказать всем, что три года. Ближе к маю начинает поступать много вопросов по отпускам. Очень много вопросов по возложению дополнительных обязанностей. Это то, что не всегда определено условиями трудового договора, но часто порождает конфликтные ситуации.

— Например?

— Вот реальная не череповецкая история. К нам обратились коллеги из района области. У них закрывают школу на ремонт, и директор обязывает педагогов разобрать по домам технику: ксерокс, принтер, другое оборудование. Люди спрашивают, законно ли это? Могут ли они отказаться? Конечно, они могут! Сохранность техники не входит в их трудовые обязанности. Надо читать свой трудовой договор.

Много вопросов по оборудованию рабочих мест. Не везде еще все строго соблюдается в соответствии с нормами трудового законодательства. Работодатель обязан обеспечить и оргтехникой, и канцтоварами. Я все время говорю, что у нас ни один землекоп со своей лопатой на работу не ходит. А работники образования ходят и с ноутбуками, и с канцтоварами. Есть право, а есть традиция. Говорят, что из традиции родилось право — есть такая версия. А работодатель рад: «Вы обеспечиваете сами? Ну, и обеспечивайте дальше». Было много вопросов по персональным данным — вообще это больная тема — по размещению фотографий работников на сайтах. Здесь мы тоже объясняли, какие права есть у работника, как может действовать работодатель. Нужно обязательно согласие. Без него нельзя.

— Много ли вопросов задают работники детских садов?

— От них поступает очень много вопросов. Всё-таки в школах немного повыше уровень правовой грамотности. А в садах, даже в силу психологического устройства организации, у работников часто есть ощущение, что всё само как-то по мановению волшебной палочки должно разрешиться, они не хотят придавать проблемы огласке. В этом году, например, мы столкнулись с попыткой администрации включить в положении о премировании пункт о наличии, или отсутствии задолженности родителей по оплате. Другими словами, руководитель пытается функцию контроля за платежами переложить на воспитателя. Это неправильно. Все это было прекращено, разъяснено. Воспитатель не отвечает за финансы и не должен работать коллектором в свободное от основной работы время. Вопросов много и разных. Иной раз не угадаешь, с какой проблемой можешь столкнуться буквально «на ровном месте». Но мы работаем. Стараемся, чтобы наши педагоги понимали — ты вооружён, когда знаешь, как себя защитить, знаешь, как ответить, знаешь, что не надо сразу подписывать документ — надо подумать, а ещё лучше — позвонить в профсоюз. Мы всегда поможем и подскажем. Наша задача — защитить работника. В этом направлении мы и работаем.

Беседовала Евгения Бессараб
СамолётЪ