«Платформа»
Голубые чашки. Что общего между посудой художницы из Нью-Йорка и чайным прибором из рассказа советского писателя
Чашки застрявшие
Нью-йоркская художница Чи Нгуен однажды во время мытья посуды столкнулась с бытовой проблемой — она поставила вымытые чаши одна в другую, а потом не смогла их разъединить. Два дня бедная девушка пыталась сделать это — не смогла. Её последней надеждой стали члены глобального твиттер-сообщества, к которым Чи Нгуен обратилась за помощью:
«Твиттер, мне нужна ваша помощь. Я поставила одну керамическую чашу в другую, когда мыла посуду, и теперь они застряли. Как достать меньшую чашу, не сломав обе? Почему это так важно? Я пыталась разобраться с этим два дня и теперь не могу сдаться», — написала девушка.
Твит быстро привлёк внимание — за несколько дней под ним собралось почти 20 тыс. ответов. И пока одни пользователи предлагали советы, другие соревновались в чувстве юмора: рекомендовали ввести меньшую миску в экзистенциальный кризис, чтобы она сжалась от страха, или все-таки разбить и затем склеить из осколков.
Вот несколько примеров остроумия «твиттерян»: «Отведите большую чашу на терапию, и она освободит своего внутреннего ребенка», «Вы пробовали вежливо попросить миску поменьше уйти?», «Пробовали ли вы вводить меньшую чашу в экзистенциальный кризис, чтобы она сжалась от страха и беспокойства?», «Сколько лет этим чашам? Потому что если им от 14 до 20, то попытки разъединить чаши заставят их держаться еще крепче. Предлагаю изображать безразличие» и т.п.
Но были и вполне практичные советы по рассоединению чаш: "«Окей, вот что вам нужно сделать. Поместите толстое полотенце в микроволновую печь на 30 секунд. Достаньте и положите на пол. Затем аккуратно поставьте миски вверх дном на полотенце. Наденьте прочную пару обуви и наступите прямо на чаши. Склейте кусочки» или "«Немного необычный способ, но фаллоимитаторы с сильной присоской могут помочь аккуратно вытащить ее. Обычно получается разделить застрявшие предметы таким образом».
Сама Нгуен потом рассказала, что честно опробовала более 30 предложенных ей способов: опускала миски в тёплую мыльную воду, протирала их края маслом, экспериментировала с морозилкой и микроволновой печью. И через три дня головоломка наконец была решена. До конца не ясно, какой именно совет помог, но девушка предполагает, что лучше всего сработала рекомендация поставить чаши вверх дном, потом воспользоваться присоской и слегка ударить посуду об пол. Ценой победы стал лишь небольшой скол на маленькой миске...
А обитатели твиттера всё это время внимательно следили за подробными отчётами Чи Нгуен, пытающейся разделить чашки. Один человек даже создал специальный сайт «Is the bowl still stuck?» («Миска до сих пор застрявшая?»), на котором регулярно появлялись обновления (и благодаря которому мы узнали об этой истории). Теперь информация на главной (и единственной) странице сайта гласит: «Нет, миску удалось вытащить! На ней остался лишь небольшой скол, все хорошо».
Чашка разбившаяся
В далёком 1936 году советский писатель Аркадий Гайдар опубликовал в журнале «Пионер» рассказ для «среднего школьного возраста» под названием «Голубая чашка». Кстати, почитайте на досуге.
Чашке этой в рассказе уделено всего несколько строчек: она была любимым чайным прибором жены главного героя рассказа. Чашка разбилась и это стало катализатором ссоры супругов, после чего муж, прихватив маленькую дочку, уходит в «кругосветное» экзистенциальное путешествие по окрестностям.
То есть чашка есть только в названии рассказа, фактически её в нём нет. Зато есть стойкое ощущение беды, нависшей над этой семьёй и над той страной, в которой эта семья жила.
Небольшая семейная ссора посреди почти идиллического, безоблачного летнего отдыха вдруг открывает героям бездны зла и горя: те, которые уже случались с некоторыми из них прежде, и те, ещё большие, которые настигнут их впереди.
Мы знаем, что это будут репрессии и большая война. Но герои ещё не знают этого, как не знал этого почти никто тогда.
Хотя постепенно подступавшее зло уже начинало их мучить:
«Где-то за рощей хлопнул выстрел. Другой. И пошло, и пошло.
—Бой неподалёку!— вскрикнул Пашка.
—Бой неподалёку,— сказал и я.— Это палят из винтовок. А вот слышите? Это застрочил пулемёт.
—А кто с кем?— дрогнувшим голосом спросила Светлана.— Разве уже война?..
...Ещё не успели мы промолвить слова, как издалека, словно гром с перекатами и перегудами, ударил страшный орудийный залп. Вздрогнула под ногами земля. Далеко от нас поднялась над полем целая туча чёрной пыли и дыма. Как сумасшедшая, подпрыгнула и сорвалась с мочальной верёвки коза. А коршун вильнул в небе и, быстро-быстро махая крыльями, умчался прочь.
—Плохо дело фашистам!— громко сказал Пашка и посмотрел на Саньку.— Вот как бьют наши батареи.
—Плохо дело фашистам,— как эхо повторил хриплый голос...»
И, наверное, это единственное место в рассказе, где прямо говорится о войне. А всё остальное — подробное описание путешествия, состоящее из множества необязательных деталей, за которые цепляется мозг, не желающий думать о страшном.
Рассказ заканчивается возвращением отца и дочери, и долгим разговором мужа с женой. Вернее, долго и до ночи будет говорить о чем-то жена, впервые за время их приезда в деревню.
А муж будет слушать, кивать и знать наперёд, что это конец. Потому что в этот момент он — альтер эго автора — уже придумал войну.
Рассказ закончится фразой: «А жизнь, товарищи была совсем хорошая».
Пока совсем не кончилась, добавим мы, пережившие 24 февраля. И подводя итог двум историям — недавней, нью-йоркской и давней советской, — скажем нашим читателям:
Берегите посуду! Ну и себя, конечно, тоже...
Сергей Михайлов
СамолётЪ