Чтобы помнили…

Ветераны Великой Отечественной еще живы. Их осталось совсем немного. Но они есть. Живут рядом с нами. 9 мая одевают свои ордена, если позволяет здоровье, выходят на улицы и площади — к людям, к нам, молодым и уже не очень. Пытаются что-то сказать.

Вот только что? Этот вопрос, который и прежде маячил где-то на периферии сознания, снова возник после очередной встречи с ветераном войны и нашей «Северстали» Николаем Шибаевым. Я пошел на встречу с Николаем Михайловичем в маленький военный музей на улице Мира, чтобы попытаться понять, что мы еще не сказали о той войне, чего очень важного для себя не поняли?

Мы говорили долго. Вернее, он говорил, я слушал. Постепенно история Шибаева включала мою собственную память, помогала вспоминать какие собственные чувства, мелочи, страхи — то, что составляло вкус и ощущение предыдущего, XX века, что было вытеснено потом новыми мелочами, новыми словечками, новыми запахами. Это у меня. А что говорить о тех совсем молодых, погруженных в себя и социальные сети, которым неведомы куда более близкие советские реалии?

На самом деле в рассказе ветерана Шибаева не было ничего экстраординарного и пафосно-героического. Очень личная, простая история паренька Коли из Череповецкого района, который окончил школу в 1942-м, в самый разгар войны. Видел, как провозили через Череповец эшелоны с блокадниками из Ленинграда. Как снимали с поезда мертвых людей и укладывали штабелями. А живых, снабдив хлебом, везли дальше в тыл.

Пытался сбежать на фронт, в партизанский отряд — сняли с поезда на первой же станции в Кадуе. Помогал отцу, председателю колхоза и партийному секретарю, организовывать гончарную артель. Вместе с ровесниками мотались они по району, продавали горшки, которые бессонными зимними ночами лепили деревенские старики и старухи. Собрали и привезли в райком деньги — больше 200-т тысяч, целый мешок — хватило на танковую колонну. Колонну назвали «Вологодский колхозник».

Из шести членов семьи на фронт ушли пятеро — отец, брат, обе сестры, сам Николай. Дома осталась одна мать. Отец и сестры остались живы, брат погиб в 1944-м при форсировании Днепра. В этот же год на Северный флот призвали и Николая Шибаева. Вместе с товарищами осваивал корабли, полученные по ленд-лизу от союзников. Служил на старом английском линкоре, переименованном в «Архангельск», на американском эсминце, получившем в России имя «Жесткий». Встречал у острова Медвежий караваны англо-американской коалиции, истерзанные нападением немецких подлодок, — с оружием, продовольствием, одеждой. Провожали обратно крейсеры, груженые золотом...

Принимали первые суда, построенные «умными мужиками», соловецкими зэками на новых эллингах в Северодвинске — начало нового советско-российского военного кораблестроения.

Семь с лишним лет на флоте. Через двадцать дней после демобилизации в 1951-м судовой электрик Шибаев уже по распоряжению директора ЧМЗ Мамлеева получал и осваивал американские и советские энергопоезда — в электричестве срочно и остро нуждались и сам Череповец, и рождающийся в городе металлургический завод...

Мы в армию приходили, — вспоминает Николай Михайлович, — «тотальники» (старые солдаты, прослужившие уже по 7-9 лет и оставшиеся воевать) говорили нам: «Привет, сынок! Проходи, садись, мы тебя накормим». — И огорчается, недоумевает: откуда в нынешних молодых (с его точки зрения) людях, с одной стороны, столько беззаботности, а, с другой, — столько злости, столько агрессии.

Военное бытие матроса Шибаева было немногим лучше бытия какого-нибудь пехотного солдата, меряющего сапогами долгие версты под пулями, ночующего в грязном осеннем окопе и мечтающего о своем варианте земного «рая» — о тишине, о чистой простыне и мягкой подушке, горячем супе и свежем хлебе, о женщине...

Дети матросов и солдат, не знавшие всего набора войны, состоящего в основном из страха, нелепости, тягот, жестокости и безумия, мечтали уже о другом. Их рай был куда ярче, разнообразнее и романтичней. Но и они готовы были повторить вслед за родителями их заветное: «Лишь бы не было войны!». И для них эти слова не были пустым звуком. Многие еще всерьез боялись атомной бомбы.

Но, чем дальше в прошлое уходило 9 мая 1945 года, тем жизнь становилась спокойнее. И скучнее. Спокойствие рождает чувство безопасности. Чувство безопасности рождает желание разнообразия. Разнообразие рождает противоречия. Противоречия рождают конфликт. Конфликт, который однажды может опять превратиться в войну.

Мне кажется, именно это есть то главное, что вот уже почти семьдесят лет своими неброскими, полустертыми историями пытаются сказать нам ветераны. Мне кажется, к ним стоит снова прислушаться.

Несмотря на то, что на дворе весна, не хочется думать о грустном, а жизнь кажется большим, бесконечным праздником.

Юрий Антушевич
«РМ»
05.05.12.
Фото: Владимира Силамедниса

Столетняя Зоя

Зоя Васильевна родилась 1 мая 1912 года в деревне Федурино Белозерского района Вологодской области в многодетной семье. Отец работал на осушении болот, мать занималась хозяйством и детьми.

Когда семья переехала в город Волховстрой Ленинградской области, Зоя Банева поступила в ленинградскую школу ФЗУ, где получила 8-летнее образование и специальность электрообмотчика. После в течение 4 лет работала на Волховской ГЭС, затем переехала в Мурманск. С 1940 года жила в Архангельской области.

В годы Великой Отечественной войны Зоя Банева работала начальником хозчасти госпиталя одной из воинских частей, затем — на железной дороге. В 1946 году, будучи замужем, приехала в Череповец. С 1954 по 1966 год Зоя Банева работала на Металлургическом заводе в цехе электроснабжения, оттуда и ушла на заслуженный отдых.

С юбилеем Зою Баневу поздравил губернатор Олег Кувшинников. А она открыла ему главный секрет своего долголетия: «Стареть не дают заботливые дети и внуки».