Андрей Никитченко: «Нельзя же все время кормить людей только позитивными новостями»

— Каких результатов вы ожидаете в этом году от индустрии пенсионных фондов? Может ли повториться ситуация 2008 года, когда практически у всех НПФ были убытки от инвестирования?

— Через три месяца может сложиться ситуация, когда у многих финансовых институтов, инвестирующих в российский фондовый рынок, в том числе у НПФ, будут убытки. Вероятность такого сценария я бы оценил более чем в 50%. Возможно, масштаб проблемы будет менее значительным, чем в кризис, потому что тогда были дефолты по облигациям и фонды имели более значительные позиции в акциях. Сейчас, по нашим данным, фонды в среднем снизили долю акций в 2–2,5 раза, до 10–20% в портфеле, поэтому негативный эффект для пенсионной индустрии будет ниже.

— Какие действия вы сейчас предпринимаете, чтобы защитить клиентов от возможных потерь?

— В августе мы сократили долю акций в портфеле резервов до относительно безопасного уровня — 7,3%. Мы полагаем, что при самом неблагоприятном развитии событий на рынке фонд обеспечит сохранность пенсионных денег. Возможно, что, когда мы при падении рынка продаем акции, мы жертвуем несколькими процентными пунктами прибыли в случае последующего роста рынка, но вынуждены это делать...

— Почему вынуждены? Ведь именно сохранность денег является основным принципом работы любого пенсионного фонда...

— Пенсионный фонд обязан не только сохранить деньги клиента, но и заработать ему доход, что, в свою очередь, подразумевает определенный риск и возможность удешевления активов в моменты кризиса. Понятно, что вслед за этим кризисом последует восстановление рынка, поэтому сейчас очень хороший момент, чтобы приобретать активы. Эти инвестиции принесли бы очень хорошую доходность клиентам в перспективе трех-четырех лет. Но пока мы не можем позволить себе покупать дешевеющие акции, потому что по текущему российскому законодательству НПФ должны обеспечить безубыточность своих инвестиций в интервале одного года. Таково мнение ФСФР и Счетной палаты. В итоге мы сейчас фиксируем свою доходность, ограничиваясь консервативной стратегией, а клиенты недополучают доход.

— В чем вы видите здесь проблему? Ведь законодатели просто стремятся снизить риски НПФ, чтобы защитить их клиентов.

— Стремление понятно, но НПФ не выполняют свою роль как с точки зрения эффективности инвестиций, так и с точки зрения роли долгосрочных стратегических инвесторов. Как это ни обидно, но в ситуации, когда рынок падает, НПФ вынуждены распродавать активы. То есть получается, что они вместе со спекулянтами толкают рынок вниз и вместо того, чтобы снижать волатильность, повышают ее.

Если бы у фондов отсутствовало требование безубыточности по итогам года, они, напротив, сейчас покупали бы дешевеющие активы. На мой взгляд, такая ситуация с институциональными инвесторами в России как раз и способствует тому, что в кризис наш рынок проседает гораздо сильнее, чем рынки других стран БРИК. Ведь получается, что когда с рынка уходит спекулятивный иностранный капитал, то образовавшийся вакуум никто не заполняет. А эту роль и должны выполнять национальные пенсионные фонды. Возьмем в пример Австралию, где очень эффективная пенсионная система и общий объем пенсионных активов составляет 1,34 трлн долл. Там во время кризиса пенсионные фонды активы не продавали. И отрицательная доходность за 2008 год сменилась на положительную уже через год. Благодаря таким действиям пенсионных фондов фондовый рынок в Австралии не обрушился, а только слегка просел.

— Но в 2008 году Минфин пошел на некоторые уступки и разрешил не фиксировать убытки НПФ.

— Минфин разрешил, а ФСФР и Счетная палата, проводившие проверки в фондах, указали, что наличие убытков и занесение их на счета клиентов является нарушением законодательства. Получается, что в госорганах нет единой позиции по этому поводу. И это дополнительный элемент неопределенности для игроков на пенсионном рынке. Хотя ФСФР понимает, что эту проблему надо решать. И мы ждем от них решительных и логичных действий.

— ФСФР продолжает настаивать на исполнении своего приказа, требующего от НПФ компенсировать убытки на счетах клиентов, хотя по этому поводу несколько фондов уже обратилось в суд.

— Регулятор принял такое решение, основанное на своей предыдущей политике, и суды поддержали его. Думаю, что если бы было другое решение суда, то ФСФР его бы исполнила. И думаю, что можно рассчитывать, что в будущем госорганы уже не будут прибегать к подобной практике, понимая, что НПФ все же должны играть роль долгосрочных инвесторов.

— Вы говорите о роли, которую могли бы сыграть НПФ именно в моменты кризиса. Чем же тогда пенсионные фонды, скупающие бумаги в моменты падения рынка, будут отличаться от спекулятивных инвесторов?

— Речь идет не о коротких операциях, а о стратегических инвестициях. Почему не купить дешевеющий актив, который восстановится и принесет прибыль? Ведь именно приход на рынок в моменты паники спекулянтов стратегических инвесторов способен изменить всю ситуацию.

— Не опасаетесь негативной реакции клиентов, которые просто не поймут, почему фонд в момент, когда все инвесторы бегут с рынков, напротив, начинает покупать бумаги?

— Не боюсь, поскольку через два-три года эти инвестиции принесут прибыль. Конечно, если речь идет о деньгах тех, кто выходит на пенсию в ближайшее время, то здесь нужен более консервативный подход. В последние пять—семь лет перед выходом клиента на пенсию необходимо переводить его активы из акций в облигации и депозиты. И я поддерживаю идею Минсоцздрава о нескольких инвестиционных портфелях в зависимости от возраста клиента. Только необходимо продумать, с каким возрастным шагом вводить правило нескольких портфелей.

— Что произойдет, если Минфин разрешит НПФ не фиксировать финансовый результат по итогам года? Как в этом случае будут отчитываться фонды перед клиентами?

— Клиенты, конечно, должны получать полную и честную информацию. Даже если речь идет об убытках. Нельзя же все время кормить людей только позитивными новостями: поэтому если был убыток, то информация об этом должна быть опубликована. Просто все должны понимать, что с периодичностью раз в семь лет случаются кризисы, которые неизбежно приносят убытки инвесторам. Важно, чтобы к моменту выплаты пенсии фонды заработали своим клиентам доход.

— Не сведется ли все это к простой практике рассылки «писем счастья», из которых как-то сложно судить об эффективности работы фонда?

— Нужно ко всему подходить разумно. Я вам приведу пример Чили, где работает одна из самых эффективных пенсионных систем в мире. Так вот там пенсионные фонды в ежедневном режиме размещают данные по рыночной стоимости своих инвестиционных портфелей. И можете представить себе, что достаточно большая часть населения, если видит, что несколько дней подряд наблюдается убыток, начинает нервно реагировать. Всегда есть риск того, что масса людей примет неправильное решение и просто начнет гонять свои деньги из фонда в фонд, а в результате это приведет к потерям на их же счетах. В России это уже прошел рынок ПИФов... Поэтому, может быть, такой детальной отчетности от НПФ требовать и не стоит, но с какой-то периодичностью они делать это должны.

— То есть если ФСФР завтра скажет, чтобы НПФ ежемесячно публиковали состояние своего инвестиционного портфеля, вы согласитесь? И самое главное, согласится ли на это ПФР?

— Конечно, мы же и так отчитываемся перед спецдепом. Просто раскрытие информации должно сопровождаться разъяснениями, почему произошел рост или падение доходности. И думаю, что ПФР также рано или поздно к этому придет — раскрытие информации не может быть единичным.

— Получается, что для развития рынка фонды должны иметь большие инвестиционные возможности и отвечать за долгосрочный финансовый результат. А к чему в таком случае сведется роль регулятора?

— Без регулятора не может быть рынка. Я считаю, что надзор должен быть усилен и стать более профессиональным, как, например, в Австралии. Там действует очень мощный и в то же время грамотный регулятор — APRA, который контролирует деятельность финансовых организаций и в том числе плотно работает с пенсионными фондами, на регулярной основе проводит с ними консультации. На самом деле профессиональное регулирование в России — это настоящая проблема. На рынке НПФ она еще усугубляется тем, что существует множество мелких игроков. По нашему мнению, рынок НПФ должен пройти этап консолидации, но это должно произойти естественным путем.

— Не затянется ли консолидация фондов?

— Более эффективные фонды должны присоединить к себе менее эффективные. Полагаю, что здесь не обойтись без изменения организационно-правовой формы НПФ — рано или поздно они должны стать акционерными обществами. При этом необходимо оставить особое регулирование для них. Существующая сейчас организационно-правовая форма НПФ делает процесс консолидации долгим, неудобным и рискованным. В итоге мы имеем огромное количество мелких игроков, не способных к росту. Если бы организационно-правовая форма была изменена, то, думаю, на рынке прошли бы масштабные поглощения НПФ, и в итоге регулятору пришлось бы иметь дело с десятком фондов, внутреннюю кухню которых он бы знал гораздо лучше. Но хочу подчеркнуть, что процесс консолидации должен быть рыночным, а не административным.

— Будет ли рынок и дальше прирастать в основном за счет обязательного пенсионного страхования или еще несколько кризисов — и поток «молчунов» из ВЭБа в НПФ просто иссякнет?

— Как показывает практика, во всем мире НПФ прирастают обязательным компонентом. Добровольное пенсионное страхование не для всех — оно для тех, у кого есть деньги, для более состоятельных. Я считаю, что, если мы хотим иметь сильную национальную пенсионную индустрию, нам необходимо сохранить обязательное пенсионное страхование, несмотря ни на какие политические призывы.

«РМ»
17.10.11