Секрет Минздрава или как оставить в живых Туапсе

Наверное, не все из тех, кто готовится пятничным вечером как следует расслабиться с «рюмкой чая», знают, что чаще всего умирают не самые отчаянные пьяницы, а те, кто отрывается по выходным.

«Праздничная» смерть

Об этом никто не говорит, но январская смертность, «в силу целого ряда факторов, выше, чем в среднем в другие месяцы года», — так пресс-служба Минздрава прокомментировала исследование ведущего российского эксперта в области проблем алкогольной смертности Александра Немцова. Он проанализировал материалы Росстата по смертности с января 2004-го по декабрь 2016 года.

За это время новогодние каникулы прошли 13 раз. 18 090 смертей — это «среднее превышение январей над остальными месяцами для 2004–2016 годов», как сказано в исследовании.

Больше половины мужчин умирает от выпивки: «59% всех смертей мужчин в возрасте от 15 до 54 лет связано со злоупотреблением алкоголем». Среди женщин «доля алкоголь — ассоциированных смертей составила ровно треть — 33%».

В Вологодской области, по открытым данным Вологдастата, от отравления алкоголем за 2017 год погибли 119 человек. Правда, это на 30 случаев меньше, чем в 2016-м.

Кстати, есть и более радужная ведомственная статистика. Так на последнем Гайдаровском форуме министр здравоохранения Вероника Скворцова заявила о 80%-ном падении потребления спиртного в России за последние пять-семь лет. Но ей мало кто поверил. Следом Национальный союз защиты прав потребителей подсчитал, что только за прошлый год официальные продажи водки сократились на 16,6% по сравнению с результатом 2016-го.

Известный исследователь проблемы из Российской экономической школы Евгений Яковлев в интервью порталу republic. ru заявил о реальной угрозе возвращения страны в «состояние запоя», из которого Россия едва начала выходить. Этому может способствовать непродуманное регулирование производства и потребления спиртного.

Что делать?

Именно поэтому так важен ответ на этот сакраментальный вопрос.

Александр Немцов, например, считает, что решить проблему пьянства и последующей гибели пьющих может «сокращение праздничных дней за счёт перерыва в два-три дня между новогодним и рождественским празднеством, как это было до 2003 года». Даже если это будут не самые продуктивные дни, то несколько тысяч жизней все равно удастся спасти.

Если среднестатистический россиянин откажется от четверти рюмки в день, количество смертей из-за алкоголя сократится, и в живых каждый год будет оставаться город Туапсе (порядка 60 тысяч человек, примерно столько там и живёт). Если же каждый россиянин откажется от половины рюмки, то жить останется город-стотысячник.

А всё потому, что уж если россияне пьют, то часто делают это и за себя, и за того парня. У нас обычно пьют водку (51% от всех напитков). Затем идут пиво (38%) и вино (11%). А во Франции пьют в основном вино (56%), а доля крепких напитков не превышает 23%. Хотя там пьют практически все — 97,4% мужчин и 96,3% женщин, но Франции ВОЗ присваивает первую (самую слабую) «степень риска возникновения нежелательных последствий» при употреблении алкоголя, а России — пятую.

Чтобы снизить смертность, министерство «последовательно выступает за реализацию активной антиалкогольной политики».

«На данном направлении был принят целый ряд эффективных мер, позволивших существенно сократить потребление алкоголя в нашей стране, — сказано в сообщении пресс-службы. — Так, потребление алкоголя снизилось в 2 раза с 2004 года, с 20,3 литра на душу до 10,3 в 2016 году».

Евгений Яковлев, кстати, всецело одобряет одну из таких мер, самую простейшую — введённые государством временные ограничения на продажу спиртного. Кстати, Всемирная организация здравоохранения в своих глобальных отчетах горячо рекомендует полисимейкерам эту меру регулирования алкогольного рынка как многократно доказавшую свою эффективность.

Но ещё более важным фактором, который может повлиять на проблему пьянства и смертности от него, Яковлев считает изменения в потребительской культуре. Потому, что «пить люди будут всегда, а возможности государства в борьбе с алкоголем заведомо ограничены».

Главным же эффектом развития в стране потребительской культуры пьющих людей эксперт считает их переход с потребления крепкого алкоголя на напитки с существенно меньшим «градусом». В пример Евгений Яковлев приводит поколение людей, родившихся не позднее 1960-х, так называемых USSR babies, которые начинали пить водку, она так и осталась для них главным напитком. В алкогольном эквиваленте такие люди на 70–80% пьют водку. А вот уже более поздние поколения массово перешли на пиво, занимающее в объеме их потребления до 80%.

«Как я отношусь к пиву? Как к злу, но намного меньшему, чем все остальное, чем та же водка. Жестко регулируя пивную отрасль и приравняв пиво к остальным алкогольным напиткам, российская власть, считаю, пошла по ложному пути. Так страна рискует постепенно вернуться к водке», — полагает Яковлев.

Пили, пьем и будем пить?

100 лет назад в царской России крайне остро стояла проблема алкоголизма среди подрастающего поколения. Сейчас об этом уже мало кто знает, но газеты того времени говорят, что спиртными напитками злоупотребляли гимназисты, учащиеся реальных училищ и студенты духовных семинарий — 86,2% пьющих. В мужских гимназиях — 65% пьющих, в реальных училищах — 60,6% и в женских гимназиях — всего 43,7% пьющих.

В учебных заведениях приходилось создавать кружки по борьбе с алкоголизмом. Создавались и очень своеобразные задачники, которые должны были помочь в этой борьбе.

Например, решите такую задачку 100-летней давности: «В 1913 г. в России выпито 2 000 000 000 бутылок водки. Если их раздать по четыре бутылки каждому из жителей Европы, то останутся ещё нерозданными 314 304 000 бутылок. Чему равно население Европы?»

Решили? Тогда будем здоровы?!

Наталья Григорьева
СамолётЪ