Капиталист, империалист и фаталист. Русский музей представляет самую масштабную за последнее время выставку работ Василия Верещагина к 175-летию художника

Кроме того, в залах корпуса Бенуа представлены документальные и этнографические материалы, говорящие о противоречивости человеческой натуры Верещагина.

Такое многообразие, отмечают искусствоведы, позволяет представить знаменитого художника рубежа XIX — XX веков с неожиданной стороны.

Вернее, сторон. Первая ипостась уроженца Череповца — военная: прежде, чем поступить в Академию художеств, Верещагин окончил Морской кадетский корпус. Для мужчины и дворянина военная служба всегда была надежной карьерой и одним из способов повидать мир. Освоение мира Верещагин начал со службы в качестве художника под началом туркестанского генерал-губернатора — это не только цикл картин, принесший художнику всемирную известность, но и Георгиевский крест за храбрость во время осады Самарканда. Верещагин обладал граничащей с авантюризмом смелостью.

Потом была Академия художеств, где он получил малую серебряную медаль за графический эскиз «Избиение женихов Пенелопы возвратившимся Улиссом». Это произошло всего за год до бунта передвижников против тем академических заданий. Через несколько лет он планировал. Будучи уже известным художником, он стремился в Товарищество передвижников, планировал написать картину «Бурлаки», оставленную на стадии этюдов, и одновременно был удостоен звания профессора Академии художеств, которое, правда, не принял.

Олег Кувшинников на выставке Василия Верещагина в Русском музее:

С картинами туркестанского цикла была связана скандальная история. В 1873-м Верещагин показал эти картины в лондонском чуде света — «Хрустальном дворце». А на следующий год в Петербурге они вызвали оскорбительный отзыв великого князя Александра Александровича. Будущему императору было от чего разгневаться: названия двух работ — «После удачи» и «После неудачи» — описывают войну словно с точки зрения неприятеля. Кабинетному формату работ противоречит натурализм изображения: в центре одной — отрезанная голова русского солдата, на другой — трупы побежденных инородцев свалены у стены.

Недолгое время развития российского капитализма, начавшееся в последнюю четверть XIX в., когда страна росла, развивалась промышленно и распространялась географически произвело новый тип творческого человека. Верещагин, как и его коллега по художническому цеху Айвазовский, стал своего рода «капиталистом», если оценивать художническую деятельность по экономическим результатам. Как минимум он один из немногих русских художников XIX в., чьи работы есть в музеях по всему миру.

Ну, а по тому, как его интересы совпадали с геополитическими интересами Российской империи, можно было бы назвать его и империалистом. Правда, в качестве непосредственного участника боевых действий, он относился к войне как фаталист.

Верещагин отдал дань многим художественным направлениям своего времени и не боялся эксперимента — был, к примеру, последователем салонного Жан-Леона Жерома, школу которого он прошел в Париже и чей «Бассейн в гареме» был одной из любимых картин Александра III.

Он же был современником импрессионистов: солдаты с ружьями, стоящие в глубине за албанцем-башибузуком на картине 1877 г., явно принадлежат к тому же полку, что Эдуард Мане изобразил в «Расстреле императора Максимилиана», а написанная в Японии в 1903 г. «Прогулка в лодке» сделает честь Джеймсу Уистлеру.

Но художник так и не позволил живописной свободе увлечь себя, оставаясь одним из последних мастеров документальной живописи. Яркостью красок и необыкновенностью запечатленных типажей и событий эти картины связаны больше с этнографическим, чем с батальным, жанром. Вскоре после того, как Верещагин погиб в расцвете славы на русско-японской войне, Сергей Прокудин-Горский сделал цветные фотографии Туркестана, где те же сюжеты, та же четкость изображения и яркость красок.

Всё или почти всё это можно увидеть на выставке в Русском музее, которая продлится до 24 июля.

Сергей Михайлов, Павел Герасименко
СамолётЪ