Кадуйский потоп.
Смерть советской моды. Практически одновременно ушли из жизни два мэтра моды СССР
Вячеслав Зайцев и Валентин Юдашкин —— «альфа» и «омега» советской и российской (долго остававшейся советской) моды. Первый не столько стал родоначальником советской моды (она была и до него), сколько дал ей имя. Второй был на 20 лет младше своего товарища — и именно на столько продлил существование советской моды в новой России.
Мода имеет лишь опосредованное отношение, как к одежде, как утилитарно-текстильному понятию первородной «базовой» потребности в «прикрытии наготы», так и к маркетингу — двигателю торговли. В значительно большем, глубинном смысле она формирует мировоззрение, как отдельного человека, так и всего общества — его вкусы, привычки, ценности.
Лучше всего об этом сказала Миранда Пристли, ну та, что «носит Прада» в своём знаменитом монологе:
Были ли уважаемые покойники подлинными «идеологами» советской/российской моды? Пожалуй, нет. Кто бы что ни говорил, а в Советском Союзе были и секс, и мода. Только и то, и другое явление долгое время оставались непубличными и неперсонифицированными. Прятались дома под одеялом, на дому у безвестных модисток, в ателье Домов быта или в таких помпезных учреждениях, как, например, Центральное проектно-конструкторское бюро при Министерстве бытового обслуживания РСФСР. То есть это было «двухполюсное» явление, на одном конце которого находилась знакомая мамина модистка, а на другом — опекаемая государством индустрия. Кстати «главный конструктор Альберт Мудрик» из «Бриллиантовой руки» — именно оттуда.
Главная заслуга Вячеслава Зайцева, а потом и Валентина Юдашкина была в том, что запустили в России тот процесс персонификации моды, который к тому времени давно стал общим местом на Западе. Подарили прежде преимущественно анонимной советской моде свои имена и биографии.
Первым здесь, безусловно, был Зайцев — рождённый в предвоенном, суровом 1938 году мягкий, несколько женственный, утончённый мальчик, сын «изменника родины», воспитанный мамой-уборщицей, которая научила сына вышивать, чтобы «не слонялся бесцельно по улицам». Мальчик собирал цветы в городе, рисовал их и на основе этих набросков делал вышивки.
Безусловно, на его биографию повлияла постсталинская оттепель, снявшая многие табу и двусмысленности, связанные с тем, отчего это мужчина выбирает «женскую» профессию. Хотя в отличие от многих зарубежных коллег Зайцев ни разу геем не был.
На «чистом» по именам листе советской моды молодой модельер взлетел очень быстро: вчера его ещё критиковали за то, что он «смеётся над советской действительностью» тем, что в своей первой коллекции расписал гуашью и темперой цветастые женские телогрейки и валенки, пошил юбки из павловопосадских платков, а сегодня молодым советским модельером уже заинтересовались во французском еженедельнике Paris Match. В 1963-м в журнале вышло интервью с Зайцевым под заголовком «Il dicte sa mode a Moscou» — «Он диктует свою моду Москве». И, как говорится, понеслось...
Иностранцев интересовало всё, что могло быть живого и любопытного за приоткрывшимся «железным занавесом» СССР. И Слава Зайцев стал тем безобидным посланником советской системы, который мог представить её «с человеческим лицом» — модными коллекциями. Творчество маэстро стали поощряться властями, а на его эстетические чудачества они закрывали глаза.
Международный успех влиял и на успехи Зайцева внутри Отечества, в котором, как известно, своих пророков нет, а на «назначенных» извне всегда обращают внимание. «Красный Диор» стал одевать жён партийно-советской номенклатуры и художественную элиту: от Аллы Пугачёвой до Людмилы Путиной.
Так два рода популярности — внешняя и внутренняя, поддерживая друг друга формировали биографию того, кого в 1988 году Vogue назовёт «царём советской моды».
Искусствовед и историк моды Алла Щипакина, работавшая в ОДМО вместе с Зайцевым, писала в своей книге «Мода в СССР. Советский Кузнецкий, 14», что Зайцев фонтанировал идеями, работал легко много, и брал в своё творчество всё, до чего мог до тянуться — от павлопосадских платков, ставших одной из его главных фишек, и крупных цветов в духе жостовской росписи, до идей западных коллег-модельеров. «Красный Диор» признавался, что мини-платье на пуговицах с выглядывающим из-под воротника полосатым топом, в котором Наталья Селезнева исполняет песню «Звенит январская вьюга» из фильма «Иван Васильевич меняет профессию, он «сочинил» под влиянием идей, заимствованных у Пьера Кардена.
Одним из главных достижений «государственного масштаба» (а деятелем именно такого уровня к тому времени стал Зайцев) была разработанная модельером парадная форма сборной СССР для летних Олимпийских игр 1980-го года в Москве. А четыре года спустя Зайцев одел советских спортсменов для зимней Олимпиады в Сараеве — в тулупы из овчины и свои любимые павлопосадские платки...
Любопытно, что главным достижением ученика Зайцева Валентина Юдашкина тоже станет форма — только военная: её по заказу Министерства обороны РФ он разработает в 2008 году, хотя будет одевать и российских спортсменов. Юдашкин в общем пришёл уже на подготовленную Зайцевым почву и стартовал в собственное творчество с освоенного «плацдарма».
Но при всём интересе к современным новациям вроде рокерской одежды Юдашкин продолжал создавать всё ту же советскую моду, которая для Запада выглядела в определённом смысле карикатурой, гиперболой его собственных модных достижений. Это не удивительно, потому что даже с переменой названия и политического строя Россия по вкусам, привычкам и ценностям во многом продолжала (и продолжает) оставаться СССР...
Объединяет учителя и ученика и долгое время сохранявшееся представление о том, что мода в нашей стране — дело не только эстетическое, но и политическое. Не случайно и Зайцев, и Юдашкин были в своё время приближены к власти — каждый к своей...
Не случайно Зайцев считал, что русская мода в понятии западного общества не состоялась, а Юдашкин отвечал на это: «Раз я представляю русскую моду на международном рынке, то считаю, что она существует».
И вот двух «столпов» «русско-советской» моды не стало. Означает ли это, что мода в нашей стране умерла вместе с ними.
Нет, конечно. Просто новая русская мода давно перешагнула национальные границы, стала частью моды мировой. Её теперь создают совсем молодые люди, с совсем другими вкусами, привычками, ценностями.
Ну, а модные первопроходцы, покинув этот мир, теперь уже навсегда останутся в истории страны и её моды. Они это место сами создали, освоили и заслужили...
Сергей Михайлов
СамолётЪ