Какие мы? В России много индивидуалистов, но почти совсем нет «класса роста», готового к креативу и инновациям

«Анархо-капиталисты»

Подводя итог своему исследованию о соотношении коллективизма и индивидуализма («ценностных детерминант социальной напряжённости) в ряде российских регионов (ИС РАН и РАНХиГС, «Политическая экспертиза: ПОЛИТЭКС», № 4, 2022), авторы констатируют: в Москве вовсе нет коллективизма, да и в других регионах с ним всё неважно.

И везде либо совсем нет «класса роста», либо он мизерный — людей, готовых к креативу и инновациям.

Основатель канала «Толкователь» Павел Пряников попытался перевести эту научную констатацию на язык, понятный простому обывателю. Получилось, что в большинстве исследованных регионов преобладает старый тип «куркуля», «кулака» и «деляги» — с сильным индивидуализмом, готового идти «по головам» ради цели: личной, своей семьи, бизнеса. Этим людям не нужно государство и его патернализм, они рассчитывают только на себя. Правда, и интересы общества они учитывать не намерены. Такой тип людей раньше ещё обозначали характерным для них лозунгом-мемом: «Паркуюсь как хочу!» В Москве представителей такого «российского анархо-капитализма» — больше половины населения. Но и в Саратове — почти половина! Значит таких людей очень много по всей России.

В отсутствие «креатива и инноваций»

Почти. Потому что на фоне остальных регионов страны выделяется, например, Приморский край, где таких «деляг»-индивидуалистов практически нет. Социологи рисуют для Дальнего Востока совершенно инертное общество. Что, кажется, подтверждает особый характер этого региона, где уже тридцать последних лет наблюдается сильный отток экономически активного населения и откуда, похоже, уже уехали все «анархо-капиталисты».

И совершенно мизерную страту во всех регионах составляет нацеленная на посматериалистические ценности «группа роста», которую исследователи обозначают как группу «Креатива и инноваций» с представителями, традиционно приверженными этическим правилам, экологии, нью-эйджу и т.п. То есть это совершенно западный тип людей, которые, впрочем, даже на Западе составляют максимум 15-20% населения. В Москве их доля — 1%. Примерно такое же соотношение и в ряде регионов. Что в сочетании с результатами других исследований показывает: таких людей в России не более 2-3 млн. человек. Забавно, что на таком мизере ещё в начале февраля прошлого года Минкультуры собиралось строить целый «креативный кластер» экономики.

Сегодня это уже не актуально по другим причинам. Треть из этих людей, скорее всего, уже уехала из России за последний год — для них и прежняя Россия была не слишком уютной, а нынешняя — тем более.

На смерть крестьянской общины

Помимо всего прочего диагностика социологов позволяет констатировать ещё одно важное событие для отечественного общества — отсутствие у наших сограждан ценностей коллективизма и общинности свидетельствует: в России окончательно умерла крестьянская община.

Для этого понадобился страшный ХХ век — за сто лет революций и войн Россия/СССР/РФ прошли дистанцию, на преодоление которой западноевропейским странам потребовалось 3-5веков. Впрочем, есть в Европе ещё одна страна, где остатки крестьянской общины (и помещиков) были ликвидированы относительно поздно — после Второй Мировой войны. Это Германия, в которой, если верить английскому историку Адаму Тузе, Гитлера к власти привели как раз крестьяне и полукрестьяне Пруссии, а нацистскую идеологию по сути формировало Министерство сельского хозяйства Третьего Рейха.

Нынешняя же СВО всё-таки идёт по принципу «услуга за услугу»: её непосредственные участники получают хорошее жалование (в несколько раз выше, чем зарплаты в целом по стране и в отдельных регионах), большое количество льгот для себя и своих семей.

Государство и пустота

Вряд ли результаты подобных социсследований смогут пригодиться сегодня. Но, когда всё уляжется, для политиков будущей России они, эти результаты, вероятно, станут полезным знанием.

О том, например, что в стране фактически сформирован запрос сильных индивидуалистов на то, чтобы от них наконец-то отстало начальство. При этом респонденты в обоснование своей позиции приводят вполне по-житейски разумные доводы, указывая, что состоялись или просто выжили в отечественной суровой реальности фактически без помощи государства или даже вопреки всем обстоятельствам. Потому они думают, что государству ничем не обязаны, а оно, соответственно, ничего от них требовать не должно.

Отсюда можно сделать вывод, что в «завтрашней» России важнее будет не что-то дать этим людям или «проявлять заботу», а как можно быстрее отменить то невероятное количество разных запретительных законов, которые напринимали в России за последние годы.

Кроме того, учитывая большие социально-экономические отличия между регионами, наверняка придётся быстро «включать» федерализм — на местах лучше знают, что нужно и не нужно людям.

Наконец, третьей политической задачей скорее всего будет преодоление разрыва, образовавшегося в ситуации, когда крестьянская община окончательно умерла даже в головах россиян, но полноценная городская общность ещё не успела сформироваться. Заполнять эту пустоту, видимо, придётся начинать с возрождения местного (городского) самоуправления.

Илья Неведомский
СамолётЪ