Елена Волкова: «Слухи о смерти русской литературы сильно преувеличены»

Месяц назад СамолётЪ рассказывал о том, что литературная резиденция «Дом дяди Гиляя» в Вологде «приросла» новым, «с иголочки», пространством на открытом воздухе — накануне Дня города здесь, благодаря гранту областного правительства, появился «Садик дяди Гиляя».

Тогда же, в этой предпраздничной, весёлой суматохе, мы успели переговорить с Еленой о «важном», но разобрать диктофонную запись я смогла только сейчас и предлагаю интервью вашему вниманию. Оно того стоит. Тем более, что начали мы разговор, что называется, на «высокой ноте» — с обсуждения громкого заявления Александра Невзорова, вдруг решившего, что русская (и вообще художественная) литература современному человеку не нужна — достаточно будет справочников, учебников и того корпуса текстов, который нынче принято называть на западный манер «нон-фикшен»...

— В советское время в Вологде было много звучных литературных имен — Василий Белов, Николай Рубцов — это сильные авторы, знаменитые на всю страну, их значение для литературы неоспоримо. А что сейчас, после них? Есть ли в наших краях писатели такого же уровня? Какой он — вологодский литературный текст сегодня?

— У нас есть такой критик — Фаустов Сергей Михайлович. Он в своё время написал книгу «Харизма вологодской литературы», утверждая на научной основе, что вологодская литература — это часть мировой литературы. Вообще это всё смешно — деление литературы по географическому принципу. Но прямо сейчас, навскидку, назову несколько примечательных имён. Это и Ольга Кузнецова, и Мария Суворова, и Мария Маркова. Есть не член нашего Союза, но мы следим за ее творчеством — Наталья Мелёхина, вологодский журналист, кстати, она продолжает направление «деревенской прозы» — эту славную тему. У Наты Сучковой был стихотворный сборник, который так и назывался «Деревенская проза». Такое остроумное было название у стихотворного сборника — «Деревенская проза». Все очень смеялись. Я могу многих назвать. Сергей Донец — в нашем Союзе очень плодотворно работающий автор. Почему мы не видим их бумажных книг? Наверное, потому что люди уже подсели на интернет, сетевые ресурсы. И многие люди уже не держат в руках бумажную книгу, а читают в Сети. Достаточно полистать нашу страничку в ВКонтакте, чтобы понять, что литературная жизнь бьёт ключом, кипит, струится и фонтанирует.

— Писательская стезя всегда была непростой. Вот Вы тоже писательница. Вы счастливый человек?

— После недавно перенесенного ковида на вопрос «Как вы себя чувствуете?» я отвечаю: «Благодарю вас за поздравления, прекрасно». Неделю с температурой тридцать восемь я провалялась. Заболела за два дня до отмены масочного режима. Для нас, писателей, — это характерно. Мы никогда не идём в ногу. Мы должны всё делать индивидуально. Возвращаясь к моей истории писательства. Как все началось? Я работала журналистом, служила инженером, но всегда имела тягу к творчеству. В школе мы с соседкой по парте писали романы про каких-то там пиратов, газету выпускали — какие-то навыки составления слов в предложения, а предложений в законченные тексты у меня были. По распределению после института я оказалась на подшипниковом заводе. Я узнала, что есть газета «Вологодский подшипник». Как-то подружилась с журналистами, и в один прекрасный день меня неожиданно — что-то там написала им — пригласили в эту газету. Вот так началась моя литературная, можно сказать, творческая жизнь. Совершенно справедливо говорят, что журналистика и литература — это занятия, хоть и похожие, как всем кажется, но они, думаю, задействуют совершенно разные зоны мозга. И журналистика скорее убивает в человеке писателя, потому что журналист стремится быстро, коротко и ясно, чётко рассказать о событии, а писатель должен делать совершенно другое, если он преследует цель действительно раскрыть образ героя. Работая в газете, стала я писать юмористические рассказики. Потом из этих рассказиков вырос первый сборник. Где первый — там и второй. Мое литературное творчество — очень скромное, потому что я всегда стремилась быть организатором чего-либо: фестивалей, презентаций. Вот и наша литературная резиденция выросла из того, что мне очень нравится организовывать творческих людей, знакомить их друг с другом, приводить их в хорошее, красивое место, где они раскрываются. Нескромно сравню себя с организатором балетных сезонов в Париже Дягилевым, который страстно любил балет, но при этом не был танцовщиком. Но такой человек был нужен для того, чтобы состоялось это потрясающее балетное чудо, после которого о русском балете узнал весь мир.

А писательство, конечно...Есть люди, которые плодотворно постоянно работают. Я к счастью, или к несчастью, не из таких людей. Для меня создание литературного произведения — скорее психотерапевтическое действо, когда благодаря этому занятию ты из этого мира уходишь в другое измерение и проживаешь там другую жизнь: у тебя делается другое самочувствие, состав крови, как мне кажется, даже меняется. Потому что ты занимаешься совершенно необычным делом.

— У вас есть любимый писатель? Какая проза вам нравится?

— Я читать начала с четырёх с половиной лет. В садике мне давали книгу, и я читала другим детям стишки. Дома у нас была очень хорошая библиотека из взрослой классической литературы девятнадцатого века, советских авторов. Я просто брала и подряд читала. Основной «массив» литературы был прочитан мной с 10 до 16 лет. Библиотека была подобрана очень хорошо. Там были и Чехов, и Ромен Роллан, и Толстой — и кого там только не было. Это было прекрасно. Тогда я полюбила Чехова. Он ближе мне по характеру и взгляду на жизнь. Потом, когда появилась возможность, я полюбила Булгакова. Если бы вы спросили, какую последнюю книгу я прочла, я бы ответила, что всегда в мае традиционно перечитываю «Мастера и Маргариту». Потому что там события развиваются в мае. Такая традиция. Кто-то ходит в баню с друзьями, а я в мае перечитываю «Мастера». Это единственная книга, которую я могу читать в любом состоянии. Однажды лежала в больнице. У меня спросили: «Что тебе принести почитать?». Я подумала — ничего не хочется. А потом говорю: Булгакова. И пребывание в больнице превратилось в очередное увлекательное перечитывание любимого автора. Безусловно, близок мне Сергей Довлатов. Когда он только появился, я просто упивалась им. Вот такого же оптимистического склада Слава Сэ — это современная сетевая литература. Когда человек из Сети вдруг стал известным. Огромное количество можно назвать авторов. Среди них и вологодские писатели и поэты, которых я люблю и уважаю.

— Что вы сейчас читаете?

— Я сейчас много читаю статей про Гиляровского. Прямо сегодня — воспоминания Лобанова, зятя Гиляровского. Лобанов прекрасно пишет о Гиляровском. Такие бытовые зарисовки, которые могли написать только люди, близко знавшие этого человека. Я в молодости прочитала, как кто-то говорил, что предпочитает мемуарную литературу. Подумала тогда: «Да, фу». А теперь я сама «предпочитаю мемуарную литературу».

— Какую роль, на ваш взгляд, сейчас исполняют литературные критики и книжные блогеры? Рекламную?

— Как можно назвать рекламой... Возьмём для примера книжного блогера, нашего земляка, Дмитрия Гасина. Я его знала еще со школьных времен. Он ходил к нам в литклуб «Ступени», потом уехал в Москву, стал работать в издательстве «Время», приезжал к нам на фестиваль «Плюсовая поэзия» — прекрасная у него была лекция, мы просто с упоением слушали и были рады, что Дима так вот вырос. У него канал на YouTube, он занимается книжными обзорами — классический книжный блогер. Он работает долгие годы. И там просмотров — 20, 40... Хорошо, что Дима этим занимается, что люди, интересующиеся обзором новинок книжного рынка, имеют возможность — это послушать. Какую рекламу могут дать сорок человек? Но Дима — молодец. У него большое количество подписчиков. И эти выпуски — его ценный вклад в развитие литературы. Блогеры книжные есть и среди вологжан. Честь им и хвала.

— Какие вы можете дать рекомендации начинающим писателям?

— Почему-то мне вспомнилась старая передача «Утренняя зарядка». Мужчина бодрым голосом говорил: «Встаньте прямо, расправьте плечи». Если у человека есть склонность к писательству, к литературе, он ничьих рекомендаций слушать не будет, потому что он уже знает, что ему надо. Ему уже кто-то другой сказал, что вот, мол, ты должен сесть и вот это написать. С бухты-барахты никто, придя домой после смены на заводе, не решит сесть чего-то там писать. Хотя я вспоминаю свои молодые годы на подшипниковом заводе. Там же было мощное литобъединение «Ступени», которое и сейчас работает. И там были авторы. Надо вспомнить Михаила Жаравина, талантливейшего, молодого, который поступил в Литинститут, но не закончил его, потому что заболел и ушёл из жизни. На его похоронах Василий Иванович Белов плакал и говорил, что ушёл великий писатель, который передавал вот эти говоры «кичменско-городецкие»... Огромное количество людей было на заводе, которые тянулись к литературе. Поэтому совет может быть один: если вас тянет к этому — занимайтесь, пишите и никого не слушайте. Если человек талантлив, его достаточно чуть-чуть поддержать и направить. Вот так Мишу Жаравина направил Юрий Макарович Леднёв, который руководил тогда «Ступенями». Именем Миши названа библиотека на его Родине, в селе Еловино Кич-Городецкого района.

Записала Евгения Васильева
СамолётЪ